Гипноз для декана

Встряхнувшись и отложив телефон в сторону, я поразминала пальцы и запястья, готовясь к долгому покачиванию медальоном.

— Расслабьтесь, Андрей Федорович… — попросила и тут же закашлялась, покраснев от стыда — почему-то это прозвучало ужасно неприлично. — Вы очень напряжены… гипноз не сработает, пока вы не расслабитесь.

Вероятно, оценив двусмысленность предложения, Игнатьев фыркнул.

— И как ты предлагаешь мне расслабиться? Лечь на пол? Или на стол?

Я неловко пожала плечами.

— Можете подвинуть стул к стене и опереть о нее голову, подложив подушку. Или, наоборот — опустите голову вперед, а я вам… массаж сделаю… шейных мышц. Я слышала, это успокаивает… Только надо галстук распустить немного, Андрей Федорович… и первые пару пуговиц рубашки расстегнуть…

Заметив прищуренный, опасный взгляд исподлобья, я испуганно ойкнула. Кто б мне рот заклеил, а? Ну или хотя бы частично заклеил — чтобы я говорила только то, что можно говорить в присутствии деканов дворянских кровей. А не вот это вот всё.

— Не испытывай меня, Сафронова… — процедил Игнатьев сквозь зубы. — Я здесь не для того, чтобы ты в игры со мной играла. Ты ведь не делала массаж своей подружке, правда? Вот и меня оставь в покое.

— Но мне надо, чтобы вы расслабились! — в отчаянии я всплеснула руками. — Иначе ничего не получится, поймите!

— Плохому танцору, помнишь, что мешает? — огрызнулся декан.

Однако же встал, поднял одной рукой тяжелый стул и придвинул его к стене. Повернулся ко мне и расположился на нем, удобно откидываясь головой на стену и расставляя широко ноги. Мой взгляд невольно скользнул вниз — туда, где под ширинкой пряталось то, что мне должно было мешать, если бы оно у меня было.

— Всё? Больше ничего не требуется, мадам гипнотизер? — издевательски спросил декан, к счастью, не заметив моего непристойного внимания его интимным частям тела.

— Не должно… — неловко помявшись, я обошла овальный стол, занимающий всю центральную часть комнаты, и остановилась, не вполне понимая, где во всей этой картине расположиться мне. Поставить перед деканом еще один стул? Но он выше меня, и получится, что мне придется держать цепочку слишком высоко, чтобы она двигалась перед его лицом, а не грудью. Я подозревала, что усыплять этого скептика мне придется гораздо дольше, чем Ренату — не хотелось бы сломаться из-за того, что у меня устала рука.

Может, стоять? Тоже могу устать. Или начну переминаться с ноги на ногу, отвлекать его…

Пришедшее в голову решение было радикальным и таким же неприличным, как и моё предложение сделать декану массаж. Но мне уже было плевать — лишь бы покончить с этим.

Не обращая внимание на изумленный взгляд Игнатьева, я подтянулась на руках, развернулась и уселась попой прямо на стол, точнехонько перед господином деканом.

Если бы он не отодвинулся к стене, я могла бы поставить ноги на край его стула — воон туда, прямо между его широко расставленными ногами. Вероятно, подумав о том же, он отпрянул, явно желая еще больше от меня отодвинуться.

Делая вид, что самоуверенность — моё второе имя, я закинула ногу на ногу, поерзала, устраиваясь поудобнее и оправляя юбку — чтобы не так сильно сверкать коленками — и подняла руку с часами на цепочке, начиная мерно ими покачивать. Вместе с этим увеличила звук на телефоне Киры, позволяя завораживающей, тихой музыке, перемежающейся со звуками леса, заполнить комнату.

И начала, стараясь не смотреть ему в глаза.

— П-положите руки на колени, Андрей Федорович… Теперь прикройте глаза, но не закрывайте их пока — следите за медальоном… Вот так, отлично… А теперь представьте, как у вас расслабляются ноги… сначала пальцы ног… потом ступни… — я говорила медленным, мягким голосом, стараясь, чтобы мой голос лился вместе с мелодией, повторяя ее интонации и волны. — Следите за медальоном… представьте, что в нем центр вашей вселенной… и ничего нет во всем мире, кроме вас и него… и моего голоса… Ваши руки расслабляются… тяжелеют… вам хочется сесть поудобнее…

По началу я немного стеснялась, заикалась даже. А потом, неожиданно для самой себя, вошла во вкус. Решила даже не подглядывать больше в инструкции — до того понравилось импровизировать.

— Теперь отвлекитесь от медальона, Андрей Федорович… — спустя какое-то время предложила. — Нет, продолжайте следить за ним, но смотрите как бы… сквозь него…

— Сквозь него — ты, — неожиданно прокомментировал он чуть замедленным, почти без интонаций голосом, послушно глядя куда-то перед собой.

Я покраснела и поежилась, отлично представив, какую именно часть моего тела он видит через покачивающийся маятник. Хорошо еще, что я не сняла свитер, иначе бы только и думала о своем декольте у него перед глазами.

— Я знаю, Андрей Федорович. Старайтесь смотреть и сквозь меня тоже, — мягко проинструктировала. — Представьте, что перед вами… ну, допустим, река. Медленная, широкая… ленивая… вся в туманной дымке…

— Ока, наверное… — произнес он всё тем же заторможенным голосом, и я чуть не поперхнулась, заметив, что его глаза подернулись поволокой. Неужели работает?! Хотя, по идее, он должен засыпать, а не разговаривать со мной.