Гипноз и мировоззрение

За последние годы всякое снилось, даже что из мавзолея Зюганов с Анпиловым Ленина выносят. А тут совсем душевное дело. Погода летняя, солнышко ласковое и птички как-то по-райски и мы Все – около сотни. Вобщем, весь патриотический бомонд. Батюшка в рясе ходит, что-то причитает, очень на Дьякова похожий, и голос такой же вкрадчивый, где-то возле сердца застревает. Гусев с Истарховым о рунах спорят, но по доброму, как славянин с немцем до Первой мировой. Подхожу к Авдееву, а он с Тулаевым и Севастьяновым во фраках и бабочках… Теряюсь, не знаю, как обратиться, пытаюсь отчества вспомнить, а они почему-то на английском разговаривают и как-то настороженно оглядываются. Я отдельные слова по-американски еще помню, но только глаголы, ищу подходящий, а в это время мне кто-то по плечу тяжелой рукой стучит, оглядываюсь, а это сам Евгений Артемьевич Щекатихин сигарету протягивает и говорит своим армейским басом: «Закури, Рома, напоследок». Я спрашиваю, на какой такой «последок»? А тут Ю. Беляев с другого плеча: «На тот самый… В партию ко мне пойдешь?» И чистый бланк протягивает, сейчас, говорит, торопиться надо, заполняй быстрее, а то не успеешь, лавочка закрывается. Я пытаюсь понять: почему это мы все вместе собрались, а еще ни в одном глазу? Подхожу к мудрому Корчагину и спрашиваю у него, где мы в Москве или в Питере, а Виктор Иванович так проникновенно: «Эх, Роман Людвигович, не успел я Адика переиздать!» А я (так глупо получилось): «А кто же успел? Николай Островский?» Я их все время путаю: сказывается нетвердая четверка по литературе. Потом как-то все путано, словно во сне. Потом – явственнее, панорама, как у Бондарчука в «Войне и мире»: от земли все выше и выше. Смотрю как бы с высоты птичьего полета, а мы все, оказывается, в воронке от взрыва стоим и вокруг нас «французы», но не те, что в армии Наполеона были, а те, которые у него в обозе шли. Возле этих «французов», видимо, самый главный бегает и что-то выкрикивает, заглядывая в книгу. Всматриваюсь в название книги, ё-моё, геноцидная: – «Политический экстремизм в России»! А я то думал, что это мы все вместе, и не то, что не пьем еще, так и поругаться не успели за право отстаивать русский народ. И так мне обидно и больно стало за бесцельно написанные строки… Проснулся! Глядь на календарь – среда. Ну, слава Богу, что не пятница, не сбудется…

Приложения

Доктор медицины Э.В. Эриксон. Об убийствах и разбоях на Кавказе

Кавказ по распространённости убийств и разбоев занимает из всех стран, входящих в состав Российской Империи, первое и выдающееся место, несмотря на весьма энергичную борьбу с этими преступлениями административных и судебных властей и немалым материальным средствам, издерживаемым на просвещение местного населения. (Не напоминает ли это день сегодняшний? – Р.П.) Естественно, что психиатру и психологу, интересующемуся этнопсихикой, и криминальному антропологу не вполне может придти иной раз на мысль вопрос: не имеют ли значение в этиологии убийств и разбоев на Кавказе врождённые особенности психики отдельных племён и рас, населяющих край, и не играют ли в этого рода преступлениях также некоторой роли, а если играют, то в какой степени – психические и нервные болезни людей. Попытаемся хоть немного разобраться в этом сложном, трудном для решения, но практически важном и интересном вопросе.