Гипноз и мировоззрение

Если мы какой-либо народ озаглавим просто термином «смешанный», то этим скажем еще очень мало. Смешение народонаселения может быть чисто механическое, может быть и физиологическим. Оно может совершаться в различных степенях напряженности, зависящих как от относительной численности особей каждой из смешивающихся групп, так и от физиологической устойчивости рас в отношении передавания своих свойств и признаков. Без предварительного уяснения себе этих данных мы вряд ли сможем с ясностью судить об отрывочных фактах, получаемых из наших наблюдений. Все говорят, что великоруссы – смешанное народонаселение, и изучая их с антропологической точки зрения следует спросить себя прежде всего, как происходило это смешение, основываясь по крайней мере на письменных памятниках и на происходящем ныне перед нашими глазами.

Все данные говорят нам за то, что с Юго-Запада и Северо-Востока России шел приток тех колонизаторов Средней России, которых история называет Славянами. Путь их шел преимущественно по водным большим дорогам и по большим торговым и между племенным трактам. На первобытные племена, занимавшие центральную Россию, постоянно был наплыв в течение веков пришельцев, представителей высшей культуры и племени. В какой же относительной численности встречались друг с другом эти два различные антропологически элемента, как могли действовать они друг на друга кровным путем? Если в густонаселенную местность, представляющую более или менее компактную массу, однородную по своему кровному составу, попадает незначительное число переселенцев иной расы и если они выше по культуре, то оставляют несомненные следы своего прихода в языке, в нравах и обычаях, но с кровной точки зрения они совершенно исчезают в первобытном населении. Иное дело бывает, если в редко разбросанное, малочисленное население попадает сравнительно значительное число новых колонизаторов. Оно подчиняется новым колонизаторам земли, и притом не в смысле политическом или бытовом исключительно, а в смысле антропологическом, если только оба племени при соединении могут давать плодущия поколения. Известно, что кровные связи европейцев с некоторыми дикарями оказываются безплодными в результате: особи смешанной крови не выживают и удаляются самым естественным путем – раннею смертностью или просто вследствие отсутствия плода. Если мы соберем сведения об имевшейся в прежние времена густоте населения, то соединяя все эти данные, мы можем смело сказать, что новые пришельцы встретили сравнительно очень редкое народонаселение, тем более, что их число увеличивалось постоянно как прибытием новых пришельцев, так и в кровных сувенирах, оставленных в семьях первобытных жителей.

Может быть, некоторые и женились на туземках и делались оседлыми, но большинство первобытных колонизаторов было не таково. Это был народ торговый, воинственный, промышленный, заботившийся зашибить копейку и затем устроить себя по своему, сообразно созданному себе собственному идеалу благополучия. А этот идеал у русского человека вовсе не таков, чтобы легко скрутить свою жизнь с какой-либо «поганью», как и теперь еще сплошь и рядом честит русский человек иноверца. Он будет с ними вести дела, будет с ними ласков и дружелюбен, войдет с ними в приязнь во всем кроме того, чтобы породниться, чтобы ввести в свою семью инородческий элемент. На это простые русские люди и теперь еще крепки, и когда дело коснется до семьи, до укоренения своего дома, тут у него является своего рода аристократизм, выражающийся в отвращении к инородкам. Часто поселяне различных племен живут по соседству, но браки между ними редки, хотя романы и часты, но романы односторонние: русских ловеласов с инородческими камелиями, а не наоборот. Чтобы получить в этом фактическую уверенность, стоит просмотреть рассказы этнографов о вольности нравов многих инородцев в женских своих представителях в настоящее время. Граф А.С.Уваров сообщил мне сделанные им наблюдение в его имении, в котором русские находятся поблизости с мордвою, а именно, что русские никогда не женятся на мордовках, не веря их твердости нравов, искушать кои легко, как они знают по собственному опыту. Если мы допустим такие отношения, то увидим, что хотя мордва женится только между собою, но великорусское влияние, кровное и антропологическое, мало-помалу завоевывает в ней свое место. Этнограф, видя с одной стороны постоянную женитьбу мордвы в кругу своею племени и замечая, не смотря на то, все большее и большее постепенное обрусение, отнесет его к влиянию обычаев, языка, распространению русских нравов. Антрополог несколько скептически отнесется к этому исключительному влиянию языка и нравов, а припишет кое-что и природе, и постоянному, хотя и медленному, влиянию русской крови на народонаселение.