Gipnoz ot drievnosti do nashikh dniei [1

—  Распутин поцеловался с Милицей Николаевной, и затем последняя представила ему меня. Он был одет в простой черной сибирке, и меня поразили его проницательные, глубоко сидевшие в глазных впадинах глаза. Мы втроем стали ходить по комнате. Распутин начал расспрашивать меня о том, чем я занимаюсь, где я живу и т. п.; озабоченная предстоящим браком, так как я очень мало знала своего жениха, спросила его о том, следует ли мне выходить замуж. Распутин ответил, что он советует мне выйти замуж, но что брак будет несчастлив. Весь разговор длился минут 10—15, и я уехала.

Да, ничего не скажешь, коротка была первая встреча, и тем не менее она сразу стала знаменательнейшим событием в жизни всесильной царской фаворитки. Они самой судьбой как бы были созданы друг для друга — Распутин и Вырубова. Оба они преуспели в искусстве влиять на умы и нервы дегенеративно отягощенных венценосных правителей России. Но только в данном отношении Распутин неизмеримо обошел Вырубову, не только обошел, а совершенно подавил и поработил ее самою. Таким образом, именно она, вместо того чтобы стать завистливым конкурентом на его пути к царским сердцам, стала его преданнейшим и раболепным проводником.

Но все это позже. Вторая их встреча произошла

99

через год, по пути в Царское Село, куда Распутин, как обычно, ехал в обществе какой-то молившейся на него дамы. По собственному признанию, Вырубова очень обрадовалась, что судьба опять свела ее со старцем, о котором она все думала со времени их первой встречи. Тем более что его предсказание о несчастливом браке полностью оправдалось. И она стала настойчиво просить Распутина о встрече, чтобы рассказать ему о своей несчастной жизни. Распутин дал ей свой адрес, и после этого их свидания сделались регулярными. Вырубова до конца дней старца была одной из преданнейших его поклонниц, его надежным помощником во всех делах.

Нам хочется специально остановиться на одной подробности, на которую Вырубова обратила внимание в первые минуты знакомства с Распутиным. Речь идет о его глазах, о том впечатлении, которое производили они на его поклонниц. Вот что о внешности старца писала одна из них — Джанумова:«Темная борода,

удлиненное лицо с глубоко сидящими серыми глазами. Они поразили и меня. Они впиваются в вас, как будто до самого дна хотят прощупать, так настойчиво, проницательно смотрят, что как-то даже не по себе делается». И далее: «Ну, и глаза у него. Каждый раз, когда вижу его, поражаюсь: так разнообразно их выражение и такая глубина. Долго выдержать его взгляд невозможно. Что-то тяжелое в нем есть, как будто материальное давление вы чувствуете, хотя глаза его часто светятся добротой, всегда с долей лукавства, и в них много мягкости. Но какими жесткими они могут быть иногда и как страшны в гневе».

Другим очевидцам, как, например, Пругавину, его глаза казались «зелеными, окруженными сетью морщин». Но дело, конечно, не в субъективной оценке цвета распутинских глаз или столь сильном воздействии их на окружающих, что напрашивается сравнение с чисто физическим, материальным давлением. Если отбросить эти явные вымыслы его поклонниц, то и тогда все-таки невозможно отказаться от мысли о том, что Распутин несомненно использовал данные своей впечатляющей внешности для гипнотического воздействия на свое окружение. Гипнотическое воздействие создавалось не столько с помощью одних глаз, сколько всем поведением, всей манерой его общения с людьми.

В этом отношении интересно познакомиться со свидетельством такого непредвзятого очевидца, как В. Д. Бонч-Бруевич, известный исследователь русского

100