Гипноз. Скрытые глубины

Меня часто спрашивают: «Можно ли гипноз применять при «таком-то» заболевании? Мой ответ основывается на убеждении в том, что гипноз можно применять как инструмент при лечении любого заболевания, при котором одной из причин возникновения являются установки пациента. И везде, где наблюдается включенность человеческой психики в конкретную проблему — а насколько я могу судить, в какой-то степени так происходит во всем, — там всегда есть потенциальная возможность эффективно использовать методы гипнотического воздействия.

КОНТРОЛИРОВАНИЕ УМОВ

В песне 1967 года «Красный телефон» из альбома «Вечные перемены» психоделической группы «Лав» автор песни Артур Ли использует понятие гипноза в качестве социальной метафоры. Гипнотизм, который обезоруживает и обезличивает нас, в песне понимается как продукт общества в целом. У общества много способов усыпить нас, ввести в транс, закрыть наши глаза на вещи, которые оно не хочет, чтобы мы видели. В крайней форме это превращается в параноидальный взгляд, согласно которому телевидение — это орудие бюрократии в ее зловредной цели контролировать наши умы.

Достаточно странно, но расхожее мнение по этому вопросу совпадает с наиболее продвинутыми исследованиями ученых. Приверженцы теории отсутствия гипнотического состояния, чьи идеи мы видели в десятой главе, дали свое добро на расширение использования термина «гипнотизм». Отрицая, что таковой вообще существует, и настаивая на необходимости заключения этого слова в кавычки, они опустились до утверждения, согласно которому мы всегда, так или иначе, пребываем в некоем трансе. Когда наше сенсорное восприятие ограничено и приковано к телевизору, мы находимся в телевизионном трансе; когда мы в помещении, где много народу, прислушиваемся к речи одного человека, мы находимся в партийном трансе, который еще больше усугубляется двумя-тремя стаканами вина; когда мы играем на компьютере, мы — в компьютерном трансе, и так далее. Сторонники существования гипнотического состояния, напротив, ограничивают применение термина конкретным психическим статусом, и только им. Они признают, что все трансовые состояния имеют некоторые общие черты, но они также указывают на различия.

На этой стадии книги моя позиция ясна, поскольку я отнес себя в десятой главе к лагерю сторонников состояния и уже пару раз назвал «гипнотическими империалистами» тех людей, которые необдуманно применяют термин «гипнотизм» к любому трансу вообще. Конечно, селективность внимания не прекращается никогда — ведь наш сенсорный аппарат создан для того, чтобы фильтровать информацию, а не воспринимать все подряд, — но это вовсе не значит, что мы загипнотизированы. Тем не менее в этой главе я намерен рассмотреть ряд вопросов, которые более или менее близко примыкают к гипнозу и сконцентрированы на следующем: можем ли мы позволить убедить себя против своей воли и может ли кто-нибудь при помощи гипноза сделать это? Некоторые американские службы в 1950-х и 1960-х годах, по всей видимости, считали, что может; и они вкачивали огромные деньги в нелепые исследования по созданию супершпиона. Но прежде чем обратиться к этому щекотливому эпизоду американской истории, рассмотрим сначала менее экстраординарные случаи попыток контролирования умов.

Всеобщий транс и реклама

В своей книге «Пробуждение: преодоление препятствий на пути к человеческому потенциалу» (1986) Чарлз Тарт выделил фразу «всеобщий транс». Он утверждает, что этот транс есть наше нормальное состояние сознания, поскольку все мы загипнотизированы нашей культурой. Данная книга — это удавшаяся попытка актуализировать идеи влиятельного русского мистика Георгия Ивановича Гурджиева (1866–1949), который уверенно провозгласил, что все мы «скорее, малоинтересные модели одушевленных автоматов». Главный момент учения Гурджиева, вообще всех мистических учений — это пробуждение из указанного состояния квази-сна. Автомат лишен и свободной воли, и реального выбора, и ему даже нельзя приказать что-нибудь сделать. Он не действует, но просто реагирует на входящие стимулы. В этом состоянии мы меньше, чем весь человек.