Гипноз XXI века

Что вы об этом думаете? Мне было бы интересно услышать вашу реакцию. Безусловно, это новый процесс, он имеет свою историю и свои корни. Есть, конечно, и свои проблемы, и он не всегда срабатываеют. Вы понимаете, в какой степени это открывает возможность для совершения внутренней работы, если она может и готова произойти? Здесь, конечно, нет никаких чудес, это не такой метод, как скальпель хирурга, который при любых условиях разрежет. Разумеется, он отличается от той ситуации, когда вы со своим приятелем сидите за чашечкой кофе и предлагаете: «Ну, расскажи о своих проблемах». В данном процессе мы действительно предлагаем пациенту получить доступ к неосознанным процессам, к невольным образам, чувствам, ощущениям. И прежде всего в самом начале, когда я не знаю, в чем особенно талантлив данный пациент. Однако мой подход позволяет этому особому таланту пациента проявиться.

Вопрос: В этой ситуации пациентка получила сигнал, который она сама интерпретировала как «да», она разрешила эту проблему. Однако я наблюдала, что, обсуждая результаты работы, она все время жестикулировала левой рукой и не жестикулировала правой. Является ли это противоречием?

Эрнест: Почему это следует рассматривать как противоречие? В чем оно? Вы, конечно, сделали очень точное наблюдение, но теперь вы интерпретируете ее поведение. И поскольку она жестикулировала одной рукой, а вторая у нее оставалась неподвижной, вы считаете, что, может быть, это является противоречием. Вам надо провести исследовательский проект и посмотреть сотню пациентов, кто и как будет реагировать. В свое время я осознал, что человеческое поведение настолько сложно, что мы его не всегда можем понять. Вот к чему мы подходим на рубеже XXI века: где предел человеческому знанию? Кто-то из физиков, занимающихся квантовой механикой, говорит, что нельзя абсолютно точно узнать направление движения элементарной частицы. Даже ученые-физики признают, что имеют дело с элементом неточности. В 1930-е годы знаменитый математик Гедель доказал, что даже в математике нет абсолютно четких доказательств всех утверждений. Очевидно, что в человеческом поведении есть доля детерминизма, но она слишком сложна для того, чтобы мы смогли ее распознать и интерпретировать. Недавно появилась новая математическая теория, которая называется «теория хаоса», «теория неопределенности». Вы слышали о ней? Это очень интересный и глубокий подход, который определяет, в чем грань человеческого знания. Может быть, поэтому я и начал сегодня с этой поэтической цитаты.

Я готов сказать, что традиционное психотерапевтическое образование до сих пор основывалось на неправильных предпосылках. Неправильными предпосылками я называю то, что терапевт считается абсолютным экспертом, он знает, что происходит в человеке, он с абсолютной уверенностью интерпретирует его поведение. Я не хочу сказать, что Фрейд, Юнг и другие первооткрыватели ошибались в своих интерпретациях. Мне кажется, что они делали очень глубокие, очень важные замечания, для того чтобы распознать психическую природу человека. Но в нашем ежедневном поведении, в наших реакциях есть гораздо большая глубина, чем мы способны понять, интерпретировать. Конечно, детерминизм в организме существует, но он настолько сложен, что мало кто способен с абсолютной уверенностью его понять и оценить. Поэтому я и разрабатываю новые подходы. Я задаю вопросы пациенту, которые он воспринимает со своей точки зрения и начинает внутренний психотерапевтический процесс, на который только он может дать правильные ответы. Если нам удастся достать проектор, я покажу вам слайды и расскажу о научных исследованиях, которые подтверждают мои наблюдения. Есть еще вопросы?

Вопрос: Если мы откажемся от роли «базарного» психотерапевта и столкнемся с пассивностью пациента, зная о несовершенстве своих знаний, но тем не менее видя важную проблему, – что мы делаем, просто ждем?

Эрнест: Нет, я не пассивный терапевт, я как раз очень активный. Я, так же, как и другой терапевт, веду диалог с пациентом до тех пор, пока человек не скажет: «Я не знаю». Я нахожусь в таком возбужденном состоянии, очень взведенном эмоционально, когда требуются какието другие решения. Я могу попросить пациента оценить по шкале, насколько интенсивна проблема, которую он сейчас ощущает. И если мне говорят, что интенсивность превышает 5, то я говорю: «Отлично, ты готов сейчас работать с этой проблемой? Спроси свое бессознательное, готово ли оно поработать за тебя?»

И я начинаю концентрировать его сознание на этой проблеме, повышать уровень его ожиданий. Я понимаю: если мне называют уровень интенсивности выше 5, то пациент готов для работы. В этот момент он уже начинает задумываться над этой проблемой по-настоящему, искать свои собственные слова, образы, интерпретации, и каждый раз это получается по-новому. Мне никогда не приходилось встречаться с пациентом, который был бы до такой степени пассивным, чтобы вдруг ничего не произошло.