Гипобулия (СИ)

— О чём думаешь? — спрашивает Сёма. — Сейчас, — он достаёт телефон, нажимает что-то и даёт мне.

Мне есть что сказать. И сейчас последняя возможность. Но есть столько всего, что я уже забыл. И столько всего, до чего ещё не додумался. Я не сделаю этого сейчас. Смотрю на Сёму. Он кивает, говорит, что могу заниматься этим, сколько нужно.

Я не думаю слишком долго. Почти не получается. Печатаю «Спасибо» и смотрю на Сёму. Он забирает телефон. Удивляется почти так же, когда я написал о сексе. Потом выдыхает и говорит «ага».

Мы едим. Сёма налил нам чая и достал пиццу из духовки. Кормит меня с рук и ест сам. Кусать тяжело. Двигать челюстью тоже. Кусок почти не меняется, когда я проглатываю. Поэтому откусываю помаленьку. Чтобы не поперхнуться. Не задохнуться.

— Некрасиво, конечно, получится, — говорит Сёма, пока ждёт меня, — я про арендодателей, — проясняет он. — И мужика, у которого тачку взял. Вернуть не получиться, — но Сёма улыбается. Будто это ничего не значит. Ничего не будет значит. — Извини, я всё время говорю. Просто… видимо, надышаться никак не могу.

Сёма не говорил о смерти. Наверно, боялся. Или боялся, что, когда скажет, передумает. И всё бросит. Я до сих пор думаю, что так будет правильно. Но если он этого хочет, пусть будет так.

Когда мы всё съедаем, Сёма отводит на второй этаж. В комнату с огромным окном. Небо почти побелело.

— Хочешь встретить рассвет? — спрашивает он. — Я ещё ни разу этого не делал… Первый последний рассвет. Даже смешно.

Я киваю. Мне не интересен рассвет. Небо. Звёзды. Ночь. Город. Но, если хочет Сёма, то я хочу, чтобы он увидел.

Мы садимся рядом с окном. Сёма открывает рюкзак и достаёт пакет. В нём большие и маленькие шприцы. Жгуты. Ложки. Зажигалка.

— Боишься? — Он смотрит на меня.

Наверно, нет. Я не чувствую страха. Или волнения. Я ничего не чувствую. Даже не думаю, что действительно хочу умереть. Но и не чувствую, что хочу жить. Я только соглашаюсь с тем, что говорит и хочет сделать Сёма. Меня это устраивает. Это единственное, что я чувствую.

Веду головой, сначала влево, потом направо. Сёма ничего не говорит. Смотрит в окно.

Небо светлеет. Сначала оно желтоватое, потом голубое. Солнца не видно. Облаков нет. Рассвет тихий.

Сёма берёт пакет и всё раскладывает.

— Хочешь сначала попробовать? — спрашивает он и показывает маленький шприц.

Я не совсем понимаю. Смотрю на Сёму.

Открываю рот и не говорю. Он достаёт телефон. Я печатаю: «Как считаешь нужным».

— Как считаю?.. — Сёма звучит расстроенно.

«Я тебе верю».

Сёма улыбается.

— Да, спасибо.

Мне не кажется, что понимает мои слова.

Он достаёт пакетик с порошком. Отсыпает в ложку. Закрывает и убирает. Подносит зажигалку. От её щелчка я вздрагиваю. Но продолжаю наблюдать. Сёмины движения завораживают. Они чёткие и простые. Я так не могу. Поэтому наблюдаю за ним. Наверно, я бы хотел так уметь. Хотел бы уметь то, что может он.

Жидкость он заливает в шприц. Просит мою руку. Закатывает рукав и обтягивает жгутом. Сосредоточенно смотрит. Потом сжимает мой кулак. Потому что я не могу. Смотрю на руку и не вижу вену. А Сёма продолжает.

Потом берёт шприц и снимает колпачок. Давит. Из иглы брызгает жидкость.

Он щёлкает пальцем по сгибу локтя. Потом вводит иглу. В жидкость попадает кровь.

Я смотрю на Сёму, а он говорит:

— Всё будет хорошо.

Я верю ему, хоть и знаю, уже ничего не будет.

========== 10. Семён/Признание ==========

Если бы я мог быть кем-то другим, всё сложилось бы иначе.

Я впервые подумал, что сожалею о том, кто я есть. Пожалел о том, что делает меня мной. Если бы я не боялся за себя, если бы не подсел, если бы не боялся помочь, я бы вытащил тебя. Мог попытаться.

Может, если бы мы сразу начали общаться, я бы сделал больше. Если бы узнал, что ты живёшь рядом, и решил проводить с тобой больше времени, пока ты в порядке, я бы не так боялся за себя. Если бы наш жизненный путь был построен иначе, мы бы смогли выстроить наши отношения по-другому.

Мы бы могли стать друзьями, вместе бы ходили в универ, говорили бы о парах и преподавателях, выручали друг друга, жаловались бы на расписание и злились на деканат, вместе ходили бы на «обязательные» мероприятия и уходили бы, когда наш факультет отстреляется. Вместе бы обедали, гуляли и ходили в кино.

Может, я бы даже смог влюбиться. Я никогда не влюблялся в парня. В девушку тоже. Но ведь так могло бы сложиться. Мы бы жили вместе, я бы хотел подольше поспать, а ты бы будил меня. Я бы готовил завтрак, а ты бы мне помогал. Мы бы всё время говорили: по пути в универ, за едой, тогда, когда следовало бы помолчать, и долго ночью. Может, иногда бы ссорились, а потом бы мирились. Я бы мог держать тебя за руку и не думать, как это может быть больно. Мог бы поцеловать, а не думать, когда живёт разбитое лицо. Обнимал бы на ночь и слышал бы довольный вздох, а не сдавленный стон. Я бы беспокоился только тогда, когда ты опаздывал, а потом шутливо отчитывал за то, что заставляешь меня ждать. Я бы шутил постоянно, чтобы услышать твой смех, увидеть твою улыбку, ведь их я никогда не видел и не слышал.