Гипотеза любви

Оливия уставилась в телефон, ненавидя Карлсена за эти бессердечные, черствые слова. Проблема была в том, что она прекрасно понимала Грега, потому что сама была в подобной ситуации. Возможно, не с Адамом, но ее опыт в академических кругах и опыт как женщины в науке был отмечен неуверенностью в себе, беспокойством и чувством неполноценности. Две недели перед квалификационными экзаменами она почти не спала, часто задаваясь вопросом, не помешает ли ей страх публичных выступлений сделать карьеру, и постоянно боясь оказаться самым глупым человеком в аудитории. И все же большая часть ее времени и энергии уходила на работу над собой, на попытки проложить себе путь и достичь чего-то в науке. Мысль о том, что кто-то так хладнокровно может пренебречь ее работой и чувствами, глубоко ранила. Вот почему ее реакция была такой незрелой, почти эмбриональной.

Оливия: Ну и пошел ты в жопу, Адам.

Она сразу же пожалела об этом сообщении, но по какой-то причине не могла заставить себя извиниться. Только двадцать минут спустя она поняла, что Адам не собирается отвечать. В верхней части ее экрана появилось предупреждение, что уровень батареи упал до пяти процентов.

С глубоким вздохом Оливия встала с постели и оглядела комнату в поисках зарядного устройства.

— Теперь направо.

— Понял, направо. — Палец Малькольма переключил рычаг поворотника. В маленьком салоне машины раздалось щелканье.

— Нет, не слушай Джереми. Сворачивай налево.

Джереми наклонился вперед и хлопнул Ань по руке.

— Малькольм, верь мне. Ань никогда не была на этой ферме. Нам нужно направо.

— «Гугл-карты» говорят налево.

— «Гугл-карты» ошибаются.

— Что мне делать? — Посмотрев в зеркало заднего вида, Малькольм скорчил рожу. — Налево? Направо? Ол, что мне делать?

Сидевшая на заднем сиденье Оливия оторвала взгляд от окна и пожала плечами.

— Попробуй направо. Если нет, просто развернемся и поедем назад.

Она бросила на Ань быстрый извиняющийся взгляд, но они с Джереми были слишком заняты своей притворной перепалкой, чтобы это заметить.

Малькольм поморщился.

— Мы опоздаем. Боже, ненавижу эти дурацкие пикники.

— Мы вроде уже опоздали, — Оливия взглянула на часы на приборной панели, — на час. Думаю, еще десять минут ничего не изменят.

Я только надеюсь, что там осталось хоть немного еды. Последние два часа у нее урчало в животе, и ее спутники не могли этого не заметить.

После спора с Адамом три дня назад у нее появилось искушение просто пропустить пикник. Запереться в лаборатории и продолжать делать вид, будто ее не волнует, что она послала его без всякой причины. Можно было бы поработать над обещанным Тому отчетом, который оказался сложнее и отнимал больше времени, чем Оливия рассчитывала вначале, — возможно, потому, что она постоянно держала в уме, как много поставлено на карту, и раз за разом повторяла анализы и мучилась с каждой формулировкой. Но в последнюю минуту она передумала, напомнив себе, что обещала Адаму устроить шоу для завкафедрой. Было бы несправедливо с ее стороны отступать после всей его помощи: чтобы обмануть Ань, он сделал гораздо больше, чем планировалось изначально.

Если, конечно — что маловероятно — он все еще хотел иметь дело с Оливией.

— Не волнуйся, Малькольм, — сказала Ань. — В конце концов мы туда доберемся. Если кто-нибудь спросит, просто скажем, что на нас напала пума. Боже, почему тут так жарко? Кстати, я захватила солнцезащитный крем. Тридцатку и пятидесятку. Никто не выйдет из машины, пока не намажется.

Оливия с Джереми на заднем сиденье обменялись покорными взглядами, прекрасно зная, что Ань одержима солнцезащитными кремами.

Когда они наконец добрались, пикник был в самом разгаре, и народу было много, как на любых академических мероприятиях с бесплатной едой. Оливия направилась прямиком к накрытым столам и помахала доктору Аслан, которая сидела в тени гигантского дуба вместе с другими преподавателями. Доктор Аслан помахала в ответ. Ей, конечно, нравилось, что ее авторитет позволяет распоряжаться и свободным временем ее аспирантов — в дополнение к тем восьмидесяти часам, которые они еженедельно проводили в лаборатории. Оливия слабо улыбнулась в отважной попытке не выглядеть раздосадованной, схватила гроздь белого винограда и сунула виноградину в рот, позволив взгляду блуждать по полям.

Ань была права. Сентябрь выдался необычайно жаркий. Повсюду были люди: сидели в шезлонгах, лежали на траве, входили и выходили из домиков — все наслаждались хорошей погодой. Некоторые ели из пластиковых тарелок, стоя у складных столов возле главного здания, и по меньшей мере три группы играли — в разновидность волейбола, где игроки стояли по кругу, в футбол и во что-то, где были задействованы фрисби и больше дюжины полуголых парней.

— Во что они вообще играют? — спросила Оливия у Ань. Она заметила, как доктор Родригес блокировал кого-то с иммунологии, и с грустью оглядела почти пустые столы. Ей остались только жалкие объедки. Оливии хотелось сэндвич. Пакет чипсов. Все что угодно.