Гипотеза любви

— Мне пора возвращаться в лабораторию. — Она села, массируя рукой основание шеи. — Мой провальный блоттинг6 сам себя не проведет.

Адам моргнул, его глаза блеснули, как будто он не думал, что она уйдет так скоро. Как будто хотел, чтобы она осталась.

— Почему провальный?

Она застонала.

— Это просто… — Она потянулась к своему телефону и разблокировала его, открыв фото своего последнего белкового иммуноблота. Видишь? — Она указала на целевой белок. — Это… это не должно…

Он сосредоточенно кивнул.

— Ты уверена, что начальный образец был хорошим? И гель?

— Да. Не жидкий и не высохший.

— Похоже, проблема может быть в антителе.

Оливия подняла на него взгляд.

— Ты так думаешь?

— Да. Я бы проверил титры и буферный раствор. Если дело не в этом, то может быть слабое вторичное антитело. Если не сработает, приходи в мою лабораторию, можешь одолжить у нас все, что нужно. Включая оборудование и другие расходные материалы. Если тебе что-то понадобится, просто попроси у администратора.

— Ух ты. Спасибо, — сказала она с улыбкой. — Теперь мне немного жаль, что я не могу пригласить тебя в свой диссертационный совет. Возможно, слухи о твоей жестокости были сильно преувеличены.

Уголки его губ приподнялись.

— Может, ты просто пробуждаешь все лучшее во мне?

Оливия снова улыбнулась.

— Тогда, наверное, мне лучше оставаться рядом после защиты. Ну, знаешь, просто чтобы избавить кафедру от приступов твоей раздражительности?

Он бросил взгляд на фото испорченного иммуноблота.

— Не похоже, что ты скоро защитишься.

Она наполовину рассмеялась, наполовину задохнулась от возмущения.

— О боже. Ты что сейчас?..

— Объективно…

— Это самая большая грубость, самое злое… — Она хохотала, держась за живот и грозя ему пальцем.

— …основываясь на состоянии твоего иммуноблота…

— …что только можно сказать аспиранту.

— Думаю, можно найти злее. Если постараться.

— Хватит. — Хотела бы она не улыбаться. Тогда, может быть, он отнесся бы к ней серьезно, вместо того чтобы смотреть на нее с этим снисходительным, веселым выражением лица. — Серьезно. Хорошенького понемножку.

Оливия собиралась возмущенно встать и уйти, но Адам схватил ее за рукав рубашки и осторожно потянул, пока она снова не села рядом с ним на узкий диван… может быть, даже немного ближе, чем раньше. Она продолжала бросать на него возмущенные взгляды, но он смотрел в ответ спокойно, явно не принимая их всерьез.

— Нет ничего плохого в том, чтобы учиться дольше пяти лет, — примирительно сказал он.

Оливия фыркнула.

— Ты просто хочешь, чтобы я осталась рядом навсегда. До тех пор пока у тебя не наберется материала на самую большую, самую толстую, самую разрушительную жалобу по Девятому разделу, которую когда-либо видел свет.

— Конечно, таков и был изначальный план. Единственная причина, по которой я поцеловал тебя ни с того ни с сего.

— Ой, да хватит уже. — Она опустила подбородок на грудь, закусив губу и надеясь, что он не заметит, что она улыбается, как идиотка. — Слушай, могу я кое-что спросить?

Адам выжидающе смотрел на нее — он, кажется, так часто делал в последнее время, поэтому она продолжила мягче и тише:

— Зачем ты на самом деле на это пошел?

— Пошел на что?

— На фейковые отношения. Я понимаю, ты хочешь, чтобы казалось, будто ты не планируешь сбежать, но… Почему ты не встречаешься ни с кем по-настоящему? Ты ведь не так уж и плох.

— Лестная оценка.

— Ой, да ладно, я хотела сказать… Судя по твоему поведению на фейковых свиданиях, я уверена, многие женщины… ну, некоторые женщины захотели бы встречаться с тобой по-настоящему. — Она снова прикусила губу, ковыряя дырку в джинсах, которые начинали протираться на коленке. — Мы друзья. Мы не были друзьями, когда это началось, но теперь мы друзья. Ты можешь мне рассказать.

— А мы друзья?

Она кивнула. Да друзья, друзья. Признай уже.

— Ты, правда, только что нарушил один из священных принципов академической дружбы, упомянув сроки моей защиты. Но я прощу тебя, если ты мне скажешь, действительно ли для тебя это лучше, чем… ну, понимаешь, встречаться с настоящей девушкой.

— Да.

— Правда?

— Да. — Он, казалось, говорил правду. Он действительно говорил искренне. Адам не был лжецом, Оливия была уверена в этом.

— Но почему? Нравится солнцезащитный крем? И возможность жертвовать сотни долларов университетскому «Старбаксу»?

Он слабо улыбнулся. А потом посерьезнел. Теперь он смотрел не на нее, а куда-то в сторону скомканного пакета, который она бросила на стол несколько минут назад.

Он сглотнул. Оливия видела, как двигаются его желваки.

— Оливия. — Он сделал глубокий вдох. — Тебе нужно знать, что…

— О боже!

Они оба вздрогнули (Оливия — гораздо сильнее, чем Адам) и повернулись к двери. Там стоял Джереми, драматически прижав руку к груди.

— Вы, ребята, напугали меня до чертиков. Что вы тут делаете в темноте?

«А ты что тут делаешь?» — нелюбезно подумала Оливия.

— Просто болтаем, — ответила она.

Хотя это не вполне соответствовало действительности, и она не могла понять почему.

— Как вы меня напугали, — снова повторил Джереми. — Ты работаешь над отчетом, Ол?