Гипотеза любви

— Слушай, Оливия, — сказал он серьезно, — подумай вот о чем. Что, если ты тоже нравишься Адаму? Что, если он хочет чего-то большего?

Она рассмеялась.

— Этого не может быть.

— Почему нет?

— Потому.

— Почему?

— Потому что он — это он. Он Адам Карлсен, а я… — она умолкла.

Не было нужды продолжать. А я — это я. Ничего особенного.

Малькольм долго молчал.

— Ты даже не догадываешься, да? — Голос его звучал печально. — Ты потрясающая. Красивая и нежная. Ты независимая, и ты гениальный ученый, самоотверженная, преданная… Черт, Ол, взять хоть всю эту дурацкую историю, ты ее затеяла, лишь бы твоя подруга могла встречаться с парнем, который ей нравится, не испытывая чувства вины. Не может быть, чтобы Карлсен этого не заметил.

— Нет. — Оливия была настроена решительно. — Не пойми меня неправильно. Я считаю, что правда нравлюсь ему, но только как друг. А если я скажу ему, а он не захочет?

— Не захочет что? Продолжать фейковые отношения? Кажется, ты не много потеряешь.

Может, и много. Все эти разговоры и взгляды, которые Адам бросал на нее, и то, как он качал головой, когда она заказывала двойные взбитые сливки. То, как он позволял подшучивать над его угрюмостью, то, как непринужденно он вел себя с ней и как заметно отличался от того Адама Карлсена, которого она раньше немного боялась… Возможно, все это было не так уж много. Но теперь они с Адамом стали друзьями, и они смогут оставаться друзьями даже после двадцать девятого сентября. Сердце у Оливии проваливалось куда-то, когда она думала, что может потерять такую возможность.

— Нет, все-таки много.

Малькольм вздохнул, снова накрывая ее руку своей.

— Тогда это серьезно.

Она сжала губы, быстро моргая, чтобы подавить подступающие слезы.

— Может быть. Я не знаю… У меня никогда раньше такого не было. Я никогда не хотела такого.

Он улыбнулся, чтобы придать ей уверенности, но Оливия чувствовала что угодно, только не уверенность.

— Послушай, я знаю, что это страшно. Но это не обязательно плохо.

Одна-единственная слеза скатилась по щеке Оливии. Она поспешила стереть ее рукавом.

— Это ужасно.

— Ты наконец нашла кого-то, кто тебе нравится. И ладно, это Карлсен, но все еще может повернуться к лучшему.

— Не может. Не повернется.

— Ол, я знаю, через что ты прошла, я понимаю. — Малькольм крепче сжал ее руку. — Я знаю, что это страшно — быть уязвимым, но ты можешь позволить себе любить. Тебе можно иметь кого-то еще в жизни, кроме друзей и случайных знакомых.

— Но я не могу.

— Не вижу причин почему.

— Потому что все, кого я любила, умерли, — огрызнулась она.

Бариста где-то в глубине кафе выкрикнул заказ: карамельный макиато. Оливия тут же пожалела о своей резкости.

— Прости. Просто… так оно и есть. Мама. Бабушка с дедушкой. Мой отец жив, но… Так или иначе, никого нет рядом. Если я не сдержусь, Адам тоже уйдет.

Вот. Она выразила это словами, произнесла вслух, и от этого все стало только реальнее. Малькольм вздохнул.

— Ох, Оливия.

Ее друг был одним из немногих, кому она призналась в своих страхах: постоянном чувстве непричастности, ощущении, что раз большая часть ее жизни прошла в одиночестве, то и закончиться должна так же. Что она никогда не будет достойна чьей-то любви. На лице Малькольма отразилась смесь печали, понимания и жалости, и смотреть на это было невыносимо. Она отвела взгляд: посмотрела на смеющихся студентов, на крышки кофейных стаканчиков, сложенные рядом со стойкой, на наклейки на макбуке какой-то девушки… И убрала руку из-под его ладони.

— Тебе пора. — Она попыталась улыбнуться, но улыбка вышла неуверенной. — Заканчивать свою операцию.

Он не сводил с нее глаз.

— Я люблю тебя… Ань тебя любит… Ань предпочла бы тебя Джереми. И ты тоже нас любишь. Мы все заботимся друг о друге, и я вот никуда не делся. Я никуда не уйду.

— Это другое.

— Почему?

Оливия не потрудилась ответить и вытерла щеку рукавом. С Адамом все было иначе, и Оливия хотела от него другого, но она не могла… не хотела произносить это вслух. Не сейчас.

— Я не скажу ему.

— Ол.

— Нет, — ответила она твердо. Теперь, когда слезы ушли, она чувствовала себя намного лучше. Может быть, она была не той, за кого себя принимала, но она умела притворяться даже перед самой собой. — Я не скажу ему. Это ужасная идея.

— Ол.

— На что это вообще будет похоже? Как мне это сформулировать? Какие слова будут верными?

— Я думаю, тебе стоит…

— Сказать ему, что я влюблена? Что я думаю о нем постоянно? Что я втрескалась? Что…

— Оливия.

Насторожили ее в итоге не слова Малькольма, не паническое выражение его лица и не тот факт, что он явно смотрел куда-то выше ее плеча. Просто именно в этот момент Оливии на телефон пришло сообщение от Ань, и это привлекло ее взгляд к цифрам на экране.

10:00.

Десять утра. Среда. Оливия сидела в «Старбаксе» кампуса, в том самом «Старбаксе», где она проводила каждое утро среды последние несколько недель. Она резко обернулась и…