Гиппокампус (СИ)

Эта могучая, белоснежная птица очистила крыльями мои мысли. Её крик - это зов будущего. Мы все кричали тогда вместе с ней. Долго, упорно, с влажными глазами, отгоняли вязкое тёмное ромовое прошлое и встречали яркую неизвестность.

Итак, мой верный читатель, крики Альбатроса мы (то есть я) провозгласили одновременно и панихидой, и гимном. Я уселся на одну из ромовых бочек, пока остальные переносили капитана в его каюту. В отличие от нашего просторного трюма в брюхе коня, капитанская каюта была тесна (келья!) и находилась в могучей шее. Всё в ней было, как на ладони, - не было тёмных уголков, каюта была круглой (овальной - всё-таки шея). Конечно, капитану не мешал ни скрип досок под ногами матроса, ни храп соседа, но как же наверно одиноко ему было, наедине со своими мыслями. Как думаешь, друг, может, стоило оставить его в тесной шее навсегда?

- Положим его здесь, а дверь забьём! - предлагал боцман Томас, - он капитан корабля, а корабль не может без капитана!

Вернувшись на палубу, мы разорались, словно гадкие чайки. Команда разделилась на две группы: одна, малочисленная (но какие люди! матросы столь огромные и сильные, что могли в один присест бочку рому выпить!) под крылом громкого боцмана, и более многолюдная, слушающая шёпот щуплого Джерома. Этот маленький человечек с тонкими противными усиками, выдумал бросить капитана за борт, на растерзание тамошним тварям (рыбам, мой друг; ни разу не видел, чтоб они кого-то терзали, но никто и за борт-то не попадал).

- Почто он теперь нам? - шептал Джером, - Капитан что должен?

- Э... капитанить? - попытался Ливстон.

- Близко, мой друг. Правильней сказать, управлять. А наш капитан, не то, что управлять, но и дышать больше не может. Скажи, Леон, что мы делаем с ломаными вещами?

Леон сощурился. Он, знаешь ли, ненавидел Джерома. Леон не стал отвечать, а лишь что-то прошептал Агустину. Вскоре Леон взял меня за локоть и отвел чуть дальше, к бочкам. Возможно, мой друг, тебе интересен шёпот Джерома, но я, к сожалению, запомнил лишь эти слова. Надеюсь, ты понимаешь, как я был растерян. Но не волнуйся, Джером ещё своё скажет. Мне, как и Леону, противно их вспоминать, но ради правды, я их запишу.

Леон, между прочим, чем-то похож на меня. У нас с ним вихри кудрей на голове, только у меня чуть светлее, и я прикрываю свою макушку шапкой.

Ну всё, прости, прости. Я продолжу. Я, Агустин и Леон стояли за бочками, пока остальные матросы, вслушиваясь в науськивания Джерома, подбирали слова для ответа. Леон сказал мне: "Очнись мальчик. Ты был последним, кто говорил с капитаном. Скажи, он не дал тебе указаний? Эта свора ещё не поняла, что с нами случилось". Я глядел на него и, покачав головой влево-вправо, спросил: "А что с нами?"

Споры были до темноты. Некоторые подрались, многие - надрались. Альбатрос всё кружил над нами, разгоняя тучи чаек. Иногда он подлетал очень близко, будто желая заглянуть каждому из нас в глаза.

Смотря на его полёт, я внезапно вспомнил о сокровище. Быстрым шагом я поднялся в каюту, и хотел было взять сундук, как замер - на кровати же капитан.

Знаешь, друг, немного позже я искал в книгах объяснение жизни. Тогда, в каюте, я подумал, что это цвет. Чуть погодя, я пожал его руку и решил, что это тепло. Капитан бывал бледен, но эта белизна была чистой, как будто со страницы с картинкой высосали все чернила, и она поблёкла. Я весь затрясся от холода, что просачивался из капитана. И вот тогда я понял - огонь! Это цвет и тепло!

Я вытащил сундук, сел под окно и стал разглядывать книги. Я верил, что они подскажут нам достойное решение. Так и случилось! Не сразу я нашёл её: "ритуалы погребения". Я читал очень долго, многого не понимая, и потому попутно обращался к другой драгоценности. Я не очень понимаю, как это "закопать", что за земля, и, причём здесь цветы, но знаешь, я быстро нашёл ответ на более главный вопрос. Выбежав из каюты, я вскричал: "Друзья! Я нашёл выход! Кремация!"

Беседа о викингах и лодках.

Я звонко начал: "Я прочитал замечательную книгу...".

- Прочитал? - отвлёк меня Карлтон.

- Да! Там рассказывается о таких же моряках, как мы! Они смелые и храбрые, и море было их вторым домом! Они звались викинги и они...

Вторым меня перебил Леон:

- Подожди мальчик, ты сказал вторым домом.

- Да, так и сказал.

- А где же первый?

Я, как обычно, застрял и застыл. Ничего связанного с домом (неважно, с первым или вторым) в моей голове не было. "Вот же привязались к слову!". А ведь язык так и извивался от желания рассказать о моей находке.

Я быстро продолжил:

"Не знаю, там что-то про фьорды, но..."

- Фьорды? - Ливстон!

-Да, фьорды.

-А что это? - Карлтон!

Я снова скован:

- Послушайте! Никакие фьорды нам с капитаном не помогут, а вот викинги!

- Кто?

- А! Да дослушайте меня, наконец! Это моряки! Как и мы! И когда викинг умирал, то его клали в лодку вместе с его вещами, сплавляли её и поджигали!

- А вещи за что? - снова Ливстон.

- Не за что, а зачем! Это чтобы в Валгалле было легче жить.

- А лодка это...?

- Лодка это, как наш корабль, только меньше.