Гирта. Фантастический роман (СИ)

Подгоняемые спешными ритмичными ударами весел, огибая бесформенные, безжизненные и темные, словно какой-то замысловатый мираж, а не строение, громады крепости Гамотти на скале, что прикрывала с моря северные районы города, черными тенями мчались по фосфоресцирующим кроваво-малиновыми тусклыми огнями волнам многочисленные гребные галеасы и рыбацкие ладьи. Несли десант в Сорну и к северо-западным стенам Гирты. Отсюда, с моря, было отчетливо видно, что трепетное багровое сияние излучает то место в море, где еще совсем недавно стоял мясной Обелиск, но сейчас его не было на месте, и уже как будто сама пучина излучала это страшное багрово-малиновое, не дающее теней, поглотившее луну и звезды и только усиливающее сумрак вокруг, наполняющее все небо и землю свечение. Но людям на кораблях сейчас было не до него. Они шли на штурм и, как и любой солдат на войне, знали, что не все переживут эту битву. С берега отчаянно сигналили, но с семафором было что-то не то, либо никто не знал нужного шифра, не мог понять, что им хотят сказать с бастионов с северо-западных городских стен.

- Поздно, поздно, друзья мои! Раньше сдаваться надо было! - качал головой рыжебородый конунг, граф Картарре, командующий десантом, поправляя на груди только накинутую на плечи, но не застегнутую бригандину. Он курил трубку, но даже несмотря на то, что он стоял на палубе идущего на всей стрости, подгоняемого энергичными рывками многочисленных гребцов судна, никакое движение воздуха не сносило, не рассеивало ее дыма, как будто они стояли на месте. Мертвыми тряпками висели паруса, флаги и вымпелы. Необычайно холодная, неподвижная и глухая духота стояла над водой, звуки рогов и колоколов, следующих в кильватере и по траверзам флагмана судов, искажаясь, едва доносились до стоящего на высокой корме руководящего высадкой командира. Глухо стучали уключины, вязко шлепали весла. Их удары словно тонули в этой наполняющей все вокруг, повисшей над мертвой, казалось бы ставшей какой-то по-особенному густой и неподвижной водой, багровой мгле.

- Семафор Объекту Шесть, Комендатуре, вывесить черный флаг на крыше башни в подтверждение дружественных намерений - сообщил связному на крыше Университета спешно прибывший с холма Булле курьер.

- Не отвечают - безразлично пожал плечами тот, сигналя ярким ацетиленовым фонарем, заключенным в цилиндр с зеркалами и забралом на ручке, по виду похожем на рыцарский шлем.

Атакой через Старый мост руководил лично граф Прицци. Команды солдат в легких бригандинах, дыхательных масках, несгораемых длинных плащах с прорезями для рук и кожаных с металлическими налобниками от стрел шлемах, штурмовые инженеры, толкали по мосту, к воротам, наспех склоченные прямо на проспекте таран и мантелеты. Следом, прикрываясь щитами, потянули пожарный рукав. С башни, навстречу им, на доски моста, начали кидать бутылки со смешанным с маслом керосином. Едкий густой дым застилал глаза, мешал дышать, не рассеивался в багровой мгле. Где-то за ним, на стенах и башнях ворот, резко стучали метательные машины и арбалеты. Навстречу атакующим летели бомбы с газом, копья и стрелы.

- Вперед! На штурм! - ревел, командовал сержант Брокке, сорвав с себя дыхательную маску, чтобы его лучше слышали.

Граф Прицци, лично проконтролировав, что таран с огнеметом подведен и запущен в действие, вернулся от ворот на середину моста. Сняв шлем, словно в него и не стреляли вовсе, в накинутом поверх бригандины плаще химической защиты, прохаживался между осадных щитов, грозно отдавал распоряжения. Страшно шипел газ. Покидав для удобства к парапетам моста свои щиты, топоры и длинные мечи, рыцари и оруженосцы бегали по мосту, тушили огонь, зажимая рукавами лица, хватали, сбрасывали газовые гранаты в реку, пускали в ворота и окна надвратных башен тучи горящих лучных и арбалетных стрел. Поднимали к бойницам лестницы, повисали на веревках, привязанных к верхним ступеням, чтобы защитники не смогли сбросить их. Прикрываясь щитами, лезли наверх, забрасывали внутрь бомбы с газом и бутылки с горящими тряпками и керосином, жгли огнеметом окованные огромными металлическими шайбами ворота и окрестные стены. Брандмейстер Гирты хладнокровно командовал двуцветным флажком, когда надо было подавать напор, чтобы залить пламя от летящих в ответ, со страшными дымными вспышками лопающихся от ударов о камни парапетов, щиты и доспехи, разлетающихся во все стороны обжигающими, слепящими брызгами, бутылок с зажигательной смесью. Перед обгоревшим зданием дома депутатов, где на фонарных столбах бесформенными и беспомощными грудами тряпок, темнели тела повешенных, тяжело пыхтели, дышали жаром и черным дымом паровые машины, работали обнаженные по пояс кочегары, подавали напор на тушение. У парапетов лежали, стонали обожженные и раненые. Над рекой мерцали огни, жарким чадом поднимался в багровое небо черный едкий дым, страшно и гулко, как в тумане, звонили колокола по обе стороны Керны.