Гирта. Фантастический роман (СИ)

Что-то незаметно изменилось в ее облике со вчерашнего вечера. Плащ как будто обратился серыми и мягкими крыльями, лицо стало спокойным и умиротворенным, белые нежные руки расслабились, в глазах отражалось холодное и суровое северное, готовое в любой момент пролиться тяжелым осенним ливнем небо. В ее неподвижном и как будто устремленном куда-то вдаль, за горизонт, за край мира, взгляде больше не было ни ярости, ни усталости, ни злобы ни ненависти. Багровый огонь перегорел, ветер и волны погасили пламя, остались только черные камни, бесконечная и пасмурная морская даль и пепел. Маленький, властный и злой кровавый дракон вырос, стал мудрым, большими и сильным. Непреклонным и безжалостным, но холодным, целеустремленным и рассудительным, таким, каким и положено быть тому, кто обличен властью повелевать страшными и вероломными бородатыми людьми, для которых существует только два закона: право сильного и непреклонная и суровая Христова вера. Ведь только вера в Бога и служение Ему, а вовсе не разум, логика или знания, делают из зверя на двух ногах, страшного и вероломного чудовища, убивающего для развлечения и наживы, образ и подобие Божие - человека.

Принцесса Вероника закончила молитву, осенила себя крестом и обернулась к маркизу, протянула к нему руки, чтобы он сел рядом с ней. Он присел на скалу обнял ее за плечи. Он понял без слов что она хотела сказать ему, но все же спросил.

- Что ты хочешь больше всего?

- Войти в Царствие Небесное - ответила она рассудительно и медленно - служения, спасения души.

Борис Дорс молча кивнул ей.

- Ты прав - сказала она спокойным тоном, твердым и одновременно смиренным - я должна выполнять то, что должна, а не то, чего велят мои прихоти. То, что Господь предначертал мне. Я много думала про Августа. Гирта принадлежит им с Марией. А мы, как ты и сказал, можем либо быть со всеми, либо позорно лежать в земле. Мастер Динтра позволил им начать все заново, чтобы они сделали все как нужно, потому что их боятся, признают, и только они умеют, могут держать всё здесь. Без меня Гирта останется какой была, а без них распадется как Ланса на востоке, погрузится в хаос гражданской войны. Это Август с Марией выиграли это сражение, собрали, подготовили, обучили верных людей, а не мы. Гирте нужна была праведная и непреклонная христианская Герцогиня, чтобы собрать, объединить людей, дать им надежду на победу, вдохновить их, и мастер Динтра вручил меня им как инструмент, а я была дурой, заигралась, думала, что я на самом деле правлю, как самая настоящая королева. Но ты верно подметил, я злобная и властолюбивая психопатка, а они меня просто терпели, как терпишь ты.

- Да - печально вздохнул, согласился маркиз - я пытался сказать тебе это, но ты меня не слышала. Мы много говорили об Августе с дядей Дезмондом. Даже после всего, что он причинил нашей семье, дядя считает, что Бог вразумил его в назидание всем нам, как Апостола Павла, и что с тираном-Августом, что умеет отрубить одну голову так, чтобы спасти тысячу, Гирта лучше, чем без. Если бы было иначе, как он сам говорил, он бы лично еще давно сжег их дома, перебил бы их всех. Он рассказал, что после Смуты он очень много разговаривал с обоими Прицци, он принимал у них покаяние, лично крестил и причащал Марию, венчал их. Я рассказал ему на исповеди о твоем пистолете, но стрелять он не благословил. И, похоже, в ампулах не яд. Это же они подарили его тебе? Они дали тебе игрушку. Я думаю, они хотели поддержать тебя, чтобы ты думала, что всегда есть простой выход. Я стрелял по собакам и свиньям, чтоб проверить, но не одной не убил...

- Борис, Борис... - покачала головой, всплеснула руками, со смехом и горечью воскликнула принцесса - ну что ты за человек!

***

Через несколько дней их вдвоем с маркизом вызвали на прием к графу Прицци в его новый кабинет, который он организовал себе в одном из залов в восточном крыле дворца, на противоположной прежней герцогской канцелярии стороне парадной лестницы.

За столом нес вахту секретарь, помощник Пескина, один из молодых, недавно принятых в клуб из числа юнкеров, рыцарей. На светлой, выкрашенной свежим лаком двери были две блестящие новой желтой латунью таблички. На верхней было выбито - 'А. Н. Прицци', на нижней - 'М. Л. Прицци'. Юноша улыбнулся, радушно приветствовал принцессу и маркиза и, позвонив по телефону в кабинет, получив разрешение, пригласил их войти.

В просторной комнате, где недавно был ремонт, и еще пахло опилками, лаком и свежим деревом было накурено. На стене висело знамя. Два просторных, заваленных папками с бумагами, заставленных пепельницами, чашками кофе и письменными принадлежностями стола стояли углом друг к другу, между ними были кресла для посетителей.