Гитара, кости и кастет

Муж качался, держась за поручень. Жаклин поймала его взгляд и сердитым взглядом продемонстрировала свое отрицательное отношение к его поступку. Он, тоже взглядом, извинился и стал внимательно разглядывать наклеенную в вагоне схему маршрутов. Толстуха вновь надвинулась на Жаклин – теперь она уже практически лежала на ней. Затем ее одутловатое лицо с противными глазами повернулось к миссис Джеймс Мэйзер, и толстуха громко раскашлялась – прямо ей в лицо.

Со сдавленным восклицанием Жаклин встала, энергично протиснулась сквозь жирные колени и стала проталкиваться в конец ваго на, порозовев от ярости. Там она ухватилась за поручень, а за ней сейчас же последовал муж в состоянии заметной тревоги.

За оставшиеся десять минут езды они не обменялись ни словом и молча стояли бок о бок, а сидевшие перед ними мужчины шуршали газетами и увлеченно рассматривали страницы карикатур, ни на секунду не отрывая взгляды от бумаги.

Лишь выйдя из вагона, Жаклин взорвалась.

– Глупец! – громко закричала она. – Ты видел эту кошмарную тушу, которой ты уступил место? Хоть раз можно было подумать обо мне, а не о первой попавшейся жирной самодовольной прачке?

– Да откуда же я мог знать…

Но Жаклин еще никогда не была на него так зла – злиться на него обычно было просто невозможно.

– Ты же видел, что ни один этих мужиков не уступил мне места? Неудивительно, что в понедельник вечером ты так устал, что не смог даже выйти со мной погулять! Наверное, ты уступил место какой-нибудь… Какой-нибудь мерзкой прачке-полячке, которая здорова, как бык, и просто обожает стоять на ногах!

Они шли по слякотной улице, не глядя на дорогу и все время наступая в лужи. От смущения и огорчения Мэйзер не мог ни попросить прощения, ни даже сказать что-нибудь в свою защиту.

Жаклин замолчала и вдруг повернулась к нему, ее глаза блеснули. Слова, которыми она обобщила свое видение этой ситуации, стали самым неприятным из всего, что ему приходилось когда-либо слышать.

– Твоя проблема, Джим, и причина того, что ты такой простак, – это твои жизненные принципы, которые достойны студента-первокурсника! Видишь ли, ты – профессиональный «отличный парень»!

II

Инцидент и ссора были забыты. Добродушие Мэйзера за какой-то час смогло сгладить все углы. Еще несколько дней история напоминала о себе все тише и тише, а затем все о ней забыли, и она окончательно погрузилась в темницу забвения. Я говорю «в темницу», поскольку забвение, к сожалению, никогда не бывает окончательным. Предмет исчез с горизонта, заслоненный тем обстоятельством, что Жаклин, с присущим ей самообладанием и холоднокровием, приступила к длительному, выматывающему и трудному делу вынашивания ребенка. Ее врожденные склонности и предрассудки стали заявлять о себе все больше и больше, и ей становилось все труднее не обращать внимания на некоторые вещи. Наступил апрель, а они так и не купили автомобиль. Мэйзер совершил неожиданное открытие – у него не было практически никаких накоплений, а ведь буквально через полгода у него на руках окажется полноценная семья! Это его встревожило. Впервые вокруг его честных добрых глаз показались морщинки – первые, маленькие и незаметные, как тени. Теперь он задерживался на работе даже после того, как на город спускались весенние сумерки, и часто приносил домой бумаги, с которыми не успевал ознакомиться за день. Новую машину пришлось на время отложить.

Апрельским вечером в магазинах на Вашингтон-стрит было не протолкнуться. Жаклин медленно прогуливалась вдоль витрин, размышляя – без всякого страха и подавленности – о том, что скоро ее жизнь неминуемо станет иной. В воздухе уже повисла сухая по-летнему пыль; солнечные лучи весело отскакивали от стекол витрин, превращаясь в бензиновые радуги там, где в лужицах на асфальте стояли автомобили.

Жаклин остановилась. У обочины, футах в шести от нее, был припаркован новенький сияющий спортивный родстер. Рядом с ним разговаривали двое мужчин, и она услышала, как один беззаботно сказал другому: «Ну, как тебе? Купил вот сегодня утром»; и в тот же момент она его узнала – это был Бронсон-младший! Жаклин тут же развернулась и мелкими шажками торопливо направилась в контору к мужу. Вежливо кивнув секретарше, она прошла прямо в кабинет. При ее неожиданном появлении Мэйзер с удивлением оторвал взгляд от стола.

– Джим, – не успев отдышаться, начала она, – Бронсон отдал тебе те три сотни?

– Да нет, – нерешительно ответил он, – пока нет. Он появлялся на прошлой неделе, сказал, что пока у него туго с деньгами.

Ее глаза сверкнули злым торжеством.

– Да что ты говоришь? – в сердцах произнесла она. – Ну, так вот: он только что купил новый спортивный родстер, который стоит не меньше чем две с половиной тысячи долларов!

Джим недоверчиво покачал головой.

– Я сама его видела, – убеждала его она. – И слышала, как он рассказывал, что только что его купил!

– Но мне он сказал, что у него нет денег… – беспомощно повторил Мэйзер.

Жаклин сдалась. Из ее груди вырвалось нечто похожее на вздох со стоном.