Гитлер

20 октября 1940 года в 23 часа 30 минут спецпоезд вышел из местечка Фрейлассинг возле Мюнхена и через день в 18 часов 30 минут достиг города Монтуар-сюр-Луар. Получасом позже сюда же прибыл Лаваль, и оба деятеля уединились в вагоне-салоне. Гитлер не вдавался в подробности, остановившись на нескольких общих вопросах. По его мнению, война должна была закончиться либо серией молниеносных бросков, либо в результате медленной подрывной работы, которая сломит английское сопротивление. Главным для него оставалось решить, кто понесет расходы на подготовку этих операций. Поскольку Франция объявила войну, она должна взять часть расходов на себя. Фюрер не скрывал, что в поисках компромисса, позволившего бы покончить с англо-немецким конфликтом, не сможет достичь поставленной цели без финансовой поддержки Франции. В противном случае ему придется искать источники финансирования где-либо еще. Но тогда, даже если война завершится поражением Англии, Франция утратит некоторые их своих африканских позиций. Урегулирование этого вопроса должно также учитывать интересы других европейских стран. Его решение будет сильно отличаться от того, что было навязано Германии в 1918 году.

Смысл его речи был предельно ясен: Франции придется платить в любом случае, но она заплатит меньше, если будет способствовать поражению Англии. Она сохранит свою колониальную империю, не обязательно в нынешнем виде, поскольку ей будут причитаться компенсации за утрату ряда колоний. Это был слегка завуалированный намек на то, что Италия желает заполучить Тунис, а Испания – Марокко.

Состоявшаяся на следующий день в Энде встреча с каудильо протекала совсем по-другому. Франко прибыл с двухчасовым опозданием, явно демонстративным: это Гитлер просил о встрече и чего-то ждал от него, тогда как в июне он не ответил на его предложение о вступлении в войну. После обмена любезностями и неизбежного бахвальства Гитлера (на сей раз он превозносил немецкое производство подводных лодок и подвиги Люфтваффе) фюрер изложил Франко свой план организации общего фронта Великобритании и раздела французских колоний в Северной Африке. Он предложил ему полноценный военный альянс. Начиная с 10 января 1941 года специальные немецкие соединения, уже доказавшие свою доблесть захватом форта Эбен-Эмаэль в Бельгии, начнут штурм Гибралтара, который перейдет во владение Испании, равно как и ряд территорий в Африке.

Как и Чано в 1939 году, Франко первым делом потребовал масштабных поставок хлеба и оружия (тяжелой артиллерии и средств противовоздушной обороны). Он проявил большой скепсис по отношению к способности немецких танков выгнать англичан из Центральной Африки, окруженной защитным поясом пустыни; что касается Великобритании, возможно, ее оккупация осуществима, однако не имеет никакого смысла, потому что правительство укроется в Канаде и будет продолжать войну с помощью американцев. Наверное, никто не смог бы яснее выразить все сомнения по поводу «периферической» стратегии Гитлера. Тот пришел в сильное расстройство, и переговоры пришлось продолжить Риббентропу и Серрано Суньеру – зятю Франко и испанскому министру иностранных дел.

После ужина оба диктора возобновили дискуссию, продлившуюся еще два часа. Гитлеру не удалось заморочить голову каудильо, и все его обаяние оказалось бессильно; встреча закончилась безрезультатно. Риббентроп и Серрано Суньер получили задание разработать проект, предусматривающий вступление Испании в войну после ряда консультаций, однако ни о каких предварительных поставках речи больше не шло. Окончательный ответ должен был дать Франко.

Встреча с Петеном протекала в более сердечной обстановке. Оба руководителя заключили принципиальное соглашение о будущем «сотрудничестве», детали которого следовало обговаривать в каждом конкретном случае. У переводчика Шмидта сложилось впечатление, что в этой «дуэли» «победитель при Вердене» показал себя с лучшей стороны, нежели Гитлер. Геббельс занес в дневник отзыв Гитлера, отметившего разительный контраст между Франко и Петеном:

«Шуму много, а толку чуть. Величие империи, которой больше не существует. Полная неготовность к войне. Франция – дело другое. Если Франко был неуверен в себе, то Петен – напротив, и он уже все продумал. У этого человека реалистический взгляд на вещи. Никаких поползновений приукрашивать действительность. Франция сознает, что она проиграла войну и должна нести за это ответственность. Она делает это с достоинством. Петен умен и проницателен. Но его достоинство, как и достоинство Франции, не могут опираться на силу. Французы покоряют своим характером и обаянием. Петен произвел на фюрера глубокое впечатление. Мы, немцы, кого на протяжении трехсот лет притесняли как проигравших, должны заново учиться державной уверенности в себе».