Гитлер

Окончательное решение предстояло принять Гитлеру. Судя по всему, что он писал, он явно склонялся в сторону войны. Единственным, что его удерживало, оставался временной фактор. С СССР следовало расправиться до наступления зимы, а до нее оставалось всего пять месяцев. Поэтому начинать кампанию в 1940 году он считал нецелесообразным. Кроме того, страх перед вторым фронтом заставил его предпринять некоторые шаги, направленные на ослабление позиции Англии, хотя в их эффективность он сам не слишком верил.

Прояснить ситуацию должны были переговоры с наркомом иностранным дел Молотовым, состоявшиеся в Берлине 12–13 ноября. Во время первый встречи Гитлер по своему обыкновению начал с изложения общих соображений о будущих взаимоотношениях обеих стран. И нам, и вам, говорил он, для решения внутренних проблем нужен мир, а не война. Что касается Германии, то она вынуждена была вступить в войну, которая была ей навязана, и помимо собственного желания занять территории, не представляющие для нее ни политического, ни экономического интереса. Отсюда возникло обострение жизненных потребностей, но оно ни в коей мере не затрагивает русские интересы. Нужда Германии в пространстве удовлетворена до такой степени, что ей потребуется не меньше века, чтобы его «переварить»; все, что ей теперь нужно, это кое-какие территории в Центральной Африке и некоторые сырьевые ресурсы. Вместе с тем Германия не потерпит, чтобы иностранные державы устраивали свои воздушные и военно-морские базы где им вздумается. В Европе интересы России, Германии и Италии пересекаются в отдельных регионах, так как все три страны испытывают потребность в выходе к морю. Германия хотела бы получить доступ к Северному морю, Италия – запереть Гибралтар, Россия – получить возможность свободного плавания по океанам. Все эти вопросы можно решить, не прибегая к конфликтам. Он уже имел беседы с французскими государственными деятелями, заверил Гитлер, и встретил с их стороны определенное понимание.

Новые проблемы возникли на Балканах, где Германия не имеет политических интересов. Все, что ей требуется – это сырье для обеспечения военных нужд. Идея о закреплении Англии в Греции и закладке там английских военных баз неприемлема. У него самого, добавил Гитлер, остались самые дурные воспоминания о боях на Салоникском фронте во время последней войны. Серьезные осложнения могут появиться, если англичане займут территории, слишком близко расположенные к румынской нефти, – о том, что аналогичная угроза исходила и от русских, он предпочел не упоминать. Наконец, фюрер остановился на опасности американского империализма, хотя не считал его угрозу непосредственной, полагая, что она проявится не раньше 70—80-х годов.

После этого пространного вступления, в ходе которого фюрер всячески избегал касаться действительно важных проблем, Молотов настойчиво потребовал урегулирования ряда конкретных вопросов. Его интересовали Финляндия, тройственный пакт, советские интересы на Балканах и в Черном море. Существование тройственного пакта не вызывало у него враждебности, но он желал бы вначале определить границы восточноазиатского пространства.

Более детальный разговор состоялся во время второй встречи, проходившей в более напряженной тональности. Гитлер подчеркнул, что Германия выполнила все свои обещания касательно зон влияния, определенных секретным протоколом, и относительно Финляндии. Если какие-либо изменения и имели место, то они были вызваны советскими инициативами, в частности в Литве и Буковине. Молотов заявил, что необходимо различать три разных этапа развития ситуации. Первый закончился в 1939 году в результате войны Германии против Польши, второй – после поражения Франции; теперь наступил третий этап, и обе державы должны определить свои взаимные позиции.

По поводу Финляндии было высказано несколько кисло-сладких замечаний. Эта страна находилась в зоне советского влияния, однако Германия направила туда небольшой военный контингент для охраны транзита на север Норвегии. Затем Гитлер заговорил о дележке территорий после возможного краха Британской империи и о создании «мировой коалиции для их использования», но Молотов не проявил к этой теме интереса и вернулся к более насущным проблемам: Турции, Румынии – которой Германия и Италия дали ряд гарантий без консультаций с СССР, между тем Советский Союз не скрывает, что считает эту акцию направленной против его интересов. Что, если СССР, в свою очередь, даст подобные гарантии Болгарии? Болгария его об этом просила, тут же оживился Гитлер. Затем разговор свернул к безопасности Дарданелл, но здесь фюрер не сказал ничего конкретного, поскольку не желал отвечать, не посоветовавшись с Муссолини.