Гитлер

В апреле 1943 года в Катыни, близ Смоленска, была обнаружена братская могила с останками 4500 польских офицеров, расстрелянных советскими войсками. Геббельс ухватился за этот случай, чтобы начать в прессе шумную кампанию против зверств, творимых большевиками, – это была отличная завеса, чтобы спрятать нацистские преступления.

Обсуждая со своим министром пропаганды случай с генералом Тухачевским, в 1936 году расстрелянным по приказу Сталина, Гитлер заявил, что они глубоко заблуждались, полагая, что, убирая своих генералов, Сталин стремился ослабить Красную армию. Напротив, избавившись от оппозиции, он ее укрепил, не оставив места пораженческим настроениям. Также Сталин был совершенно прав, введя в армии институт политических комиссаров, оказывающих самое благотворное воздействие на боевой дух Красной армии, не говоря уже о том широко известном факте, что в Советском Союзе вообще не существовало никакой оппозиции. Эти замечания показывают, что Гитлер прекрасно знал о враждебных настроениях, царивших в Германии. Результатом стало усиление надзора и репрессивных мер.

Проявления недовольства ширились не только в Германии. Не проходило и дня, чтобы в оккупированных странах не вспыхнул очередной инцидент. С помощью различных секретных служб формировались движения Сопротивления: англо-американцы теперь проявляли горячую заинтересованность к странам Центральной и Восточной Европы, в которых после Сталинграда рос страх, что немецкий заслон против большевизма вскоре рухнет. Гитлер узнавал через свои дипломатические каналы, службы контрразведки и благодаря телефонной прослушке о предпринимаемых в этих странах попытках поиска «новых гарантий» в случае вероятного крушения Оси.

С целью укрепления связей с союзниками он поочередно принял у себя маршала Антонеску и адмирала Хорти, обрушив на них упреки в завязывании нелегальных контактов, о которых они не сочли нужным поставить его в известность. Несмотря на представленные ему убедительные доказательства, Антонеску решительно отрицал, что его вице-премьер Михай Антонеску (однофамилец, а не родственник) пытался установить связь с англо-американцами; Хорти точно так же пытался обелить своего премьер-министра и министра иностранных дел фон Каллая. Гитлер также выразил недовольство их вялостью в решении еврейского вопроса. На вопрос, когда и каким образом закончится война, Гитлер ответил, что ни один государственный деятель и ни один стратег не скажет им точной даты, и привел в пример Пунические войны, Тридцатилетнюю и Семилетнюю войны. Обвиняя в неэффективности румынские, венгерские и итальянские войска под Сталинградом, он призвал их наказать виновных, как когда-то Фридрих Великий, отрезавший косы плохо бившимся солдатам и лишавший их головных уборов и знамен.

Затем Гитлер встречался с генералом Мартинесом Кампосом, шефом испанской контрразведки. Его интересовало, насколько твердо будет стоять Испания в случае высадки на полуострове союзных войск или в случае оккупации Балеарских островов. Планировалось переправить немецкие войска с юго-запада Франции к северу Испании (операция «Жизель»). С января 1943 года шли переговоры о поставке немецких вооружений и самолетов Испании. В числе других собеседников фюрера в замке Клессхейм были дуче и царь Болгарии, словацкий президент Йозеф Тисо и глава Хорватии, а также Лаваль.

Встреча с Лавалем проходила в Оберзальцберге в присутствии Риббентропа и заместителя государственного секретаря Бастиниани, руководившего внешней политикой Италии с начала февраля 1943 года, после того как Чано был назначен послом в Ватикан. Для оправдания своих возросших требований к Франции Гитлер заговорил о «контрибуциях», наложенных Наполеоном на Германию: тот конфисковал все, в чем нуждался. Сегодняшняя Германия – первая страна, которая компенсирует отобранное, предоставляя свою защиту, и он, Гитлер, всегда обращался с Францией бережно – а мог бы забросать Париж бомбами. Враги Оси не станут церемониться с правами французов, судьба Дарлана, расстрелянного в Алжире 24 декабря 1942 года – живой тому пример. Узнав о вероятной отставке своего собеседника, Гитлер поручил ему передать Петену, что он не потерпит повторения 13 декабря 1940 года, когда Лаваль был освобожден от своих обязанностей; это будет воспринято как акт, враждебный к «коллаборационизму».