Гитлер

1944 год начался под вой вражеских бомбардировщиков. 9 января советские войска пересекли бывшую польскую границу 1939 года. 15-го была прорвана блокада Ленинграда. Теперь все свои надежды Гитлер связывал с реактивными самолетами, серийное производство которых началось в мае 1943 года на заводах «Мессершмитт». Они развивали скорость до 900 километров в час – на 200 километров больше, чем самые высокоскоростные винтовые самолеты. По его настоянию их стали использовать как скоростные бомбардировщики. Ни Мильх, ни Геринг не сумели его переубедить – он твердо верил, что так сможет в зародыше подавить любую попытку высадиться на немецкой земле. Работы по переделке затянулись до августа, и лишь в ноябре, после настойчивого вмешательства Шпеера и Гиммлера, первые «мессершмитты-262» стали использоваться в истребительной авиации. К концу зимы 1943/1944 года союзнические бомбардировки охватывали уже такую огромную территорию, что даже в ставке Гитлера стало небезопасно. Бункер в Восточной Пруссии нуждался в дополнительном укреплении, а пока фюрер перебрался в Берхтесгаден и Оберзальцберг. Как и годом раньше, он постоянно принимал у себя гостей – маршала Антонеску, хорватского премьер-министра Мандича, трех членов регентского совета Болгарии, – чтобы удержать эти государства на орбите рейха и не позволить повторения «итальянской истории». По примеру операции «Ось» планировалось осуществить оккупацию Венгрии («Маргарита-1») и Румынии («Маргарита-2»). Однако после беседы с Антонеску фюрер отказался от «Маргариты-2» – ему казалось, что он может рассчитывать на верность Румынии. Зато подготовка к «Маргарите-1» велась полным ходом. Действительно, 12 февраля Хорти потребовал от фюрера вернуть с русского фронта все венгерские войска. Антонеску тоже подталкивал фюрера к оккупации Венгрии: если положение на Восточном фронте ухудшится, говорил он, Венгрия может стать опасной.

Растущие трудности не оказали сколько-нибудь заметного влияния на методы управления, используемые Гитлером. Он всегда настаивал на личной ответственности – пусть народ судит его после войны. Нередко он сравнивал себя с капитаном корабля, от которого команда ждет четких и ясных указаний. Ведь на корабле вопросы не решаются голосованием. Повторения 1918 года в Германии не будет. Действительно, народный трибунал приговорил к смерти 46 человек – выходцев из старинных немецких семей, которые посмели вслух высказать мнение, что войну надо закончить компромиссом.

Не приемля пораженческих настроений, Гитлер и в своих союзниках стремился поддерживать боевой дух. Адмиралу Хорти, приглашенному 19 марта в замок Клессхейм, он сообщил о своем решении заменить президента совета фон Каллая и оказать новому правительству поддержку – для этого понадобится ввести в Венгрию войска; зато тогда венгерские войска, стоящие на границе, смогут быть переброшены на Восточный фронт. При этот фюрер ясно дал понять Хорти: если он не согласится, к немецким могут быть присоединены также румынские, словацкие и хорватские войска (что, впрочем, входило в изначальный план). Оскорбленный, адмирал заявил, что не видит необходимости задерживаться – все уже решено без него, – и собрался уходить. В этот момент по сигналу Гитлера включили сирену воздушной тревоги, замок был окутан искусственным туманом; Хорти сказали, что его поезд не может отправиться в путь из-за воздушного налета. Адмирал снова сел, и переговоры возобновились. Хорти уже понял, что он в ловушке: его просто не выпустят, пока он не даст своего согласия на ввод в Венгрию немецких войск. Единственной уступкой, которую ему удалось выбить, стал запрет на оккупацию Будапешта. Кроме того, он потребовал, чтобы ему оставили личную охрану. Так что со стороны Венгрии Гитлер не ждал «предательства». Как только немцы вошли в Венгрию, евреи были согнаны в гетто, а после приезда Адольфа Эйхмана высланы в Освенцим.

Находясь в Бергхофе, Гитлер решал все более трудную проблему вооружений. 4 января Шпеер в присутствии Гиммлера, Кейтеля и Заукеля высказал идею, что иностранных рабочих лучше использовать на местах, нежели в Германии. Заукель был с этим не согласен и пообещал доставить в 1944 году не меньше четырех миллионов рабочих. Шпеер почувствовал, что ему грозит опала. Он к тому же должен был лечь в клинику профессора Гебхардта (близкого к Гиммлеру) из-за больного колена и подозревал, что соперники воспользуются его временным отсутствием, чтобы от него избавиться. Гитлер стал напрямую общаться с сотрудниками Шпеера Зауром и Доршем, которого назначил ответственным за выпуск истребителей, производство которых сразу увеличилось. В это же время было принято решение об устройстве промышленных комплексов под землей. Но, когда Шпеер поправился, ему вернули все его полномочия. Гитлер по-прежнему считал, что только Шпеер способен умело руководить производством. Шпееру удалось временно отстоять программу «Фау-2», которую начальник авиационного штаба Кортен хотел закрыть, используя мощности для производства истребителей, танков и легкой артиллерии.