Гитлер

Многие члены комитета осуждали его методы и пошлый стиль, не говоря уже о его образе жизни, но до разрыва с группой Декслера было еще далеко. Основные разногласия касались вербовки новых членов и пропаганды НСДАП. Ади – принятое в Баварии уменьшительное от имени Адольф – настаивал на том, что надо все силы бросить на пропаганду; другие предлагали рассмотреть возможность слияния с близкими по духу партиями. Постепенно большинство стало склоняться именно к последнему варианту, поскольку руководство ДСП проявляло к НСДАП стойкий интерес. Социал-демократы все еще не оставили идею объединения всех движений volkish, хотя ни одна из предыдущих попыток не увенчалась успехом. Сторонники слияния получили поддержку от австрийского и чешского лидеров, а также от ряда других организаций.

Не вдаваясь в подробности проводившихся переговоров, рассмотрим лучше поведение Гитлера во время «июльского кризиса». Он не жалел усилий, чтобы затормозить или сорвать слияние, руководствуясь соображениями как тактического, так и программного характера. В случае объединения руководство придется делить с другими движениями; центр будет в Берлине, а Мюнхену достанется лишь второе место; потребуется менять название партии, из которого исчезнет слово «рабочая»; но главное, вместо консолидации и усиления вокруг нескольких надежных бастионов партия будет рассеяна и размыта. Кроме того, ДСП признавала парламентский строй и тогдашних политических руководителей, с чем Гитлер не соглашался. Он объяснял, что марксисты никогда не подчинятся воле большинства, поэтому решающее значение приобретает сила. Еще одним камнем преткновения служила Великобритания, к которой Гитлер всегда относился крайне враждебно. Точно так же он не выносил Совет наций.

Конфликт обострился летом 1921 года, когда Адольфа Гитлера в Мюнхене не было. Точно нам неизвестно, зачем он уехал в Берлин; возможно, пытался установить связи с консервативными кругами, способными помочь партии и газете, испытывавшей в тот период финансовые трудности. Маловероятно, что он, как полагают некоторые, подстроил ловушку соперникам в надежде, что в его отсутствие они наделают глупостей и он сможет захватить руководство НСДАП. Летом 1921 года Гитлер еще не созрел для вынашивания макиавеллевских планов; если не считать пропагандистской сферы, он чувствовал себя скорее неуверенно. Следовало дождаться образования коалиции между сторонниками слияния движений volkish Севера и Юга, чтобы он ринулся вперед.

В Мюнхен тем временем пригласили Дикеля, который также показал себя превосходным оратором. В партии множилось число тех, у кого непредсказуемое и часто оскорбительное поведение Гитлера, в том числе по отношению к Декслеру, вызывало резкую неприязнь. По своем возвращении, столкнувшись на заседании рабочего комитета, посвященного поиску путей выхода из кризиса, с настоящей «фрондой», он объявил, что снимает с себя всякие полномочия и вышел, хлопнув дверью. Не факт, что он заранее просчитал подобный демарш, поскольку, убедившись, что и без него комитет продолжил дискутировать, почувствовал себя уязвленным. И тут ему на помощь, как это будет еще нередко, пришел случай. НСДАП прекрасно обошлась бы без него, если бы не опасение, что он вынесет дело на обсуждение генеральной ассамблеи и увлечет за собой часть членов; кроме того, оставался риск, что он захочет основать новую партию – Гитлер уже высказывал подобную вероятность кое-кому из своих верных сторонников. Кое-кто побаивался и мести с его стороны. Он уже не раз доказал, что ради уничтожения конкурентов не остановится ни перед чем – даже нанимал для сведения счетов банду головорезов.

Перебрав все варианты, руководящий комитет решил пойти на компромисс. Первая попытка примирения не кончилась ничем. Лишь 13 июля, когда Дитрих Экарт с согласия Декслера намекнул Гитлеру о возможности капитуляции большинства членов комитета, тот согласился вступить в переговоры и написал знаменитое письмо от 14 июля – настоящий ультиматум. Он требовал созыва в течение недели чрезвычайного совещания членов комитета, перед которыми он изложит следующий план: отставка нынешнего комитета и избрание нового; назначение его председателем с «диктаторскими полномочиями»; учреждение инициативной группы для очистки партии от чужеродных элементов; окончательное признание Мюнхена в качестве центра движения; запрет на изменение названия и программы сроком на шесть лет; запрет на слияние с ДСП или иными движениями, если только последние не согласятся сами влиться в партию без каких бы то ни было компенсаций; исключительное право вести переговоры по этому поводу; отказ от организации посвященной решению этого вопроса встречи в Линце. «Я выдвигаю эти условия не из жажды власти, – закончил он, – но потому, что последние события убедили меня, что без железного руководства партия в самые кратчайшие сроки перестанет быть тем, чем она должна быть: немецкой национал-социалистической рабочей партией, а не западной лигой».