Гитлер и Габсбурги

В самом начале, когда брали верх немцы, почти каждый в Австрии представлял себе войну как некое чудо. Большинство полагало, что победы Гитлера были грандиозными актами возмездия за 1918 год. После же Сталинграда, чуть ли не наутро, многие поняли, что они, оказывается, все время были против нацистов. Люди вдруг вспомнили, что они австрийцы, а не немцы[806].

Два сына Софии выжили в сталинградской катастрофе. Родственники, друзья, одноклассники, восемьсот тысяч офицеров и солдат – нет[807]. Советский Союз потерял миллион человек. Огромные армии Сталина, не теряя времени, начали теснить на запад сильно потрепанные войска Гитлера. Эрвин и Франц, вместе с миллионами других, оказались между двумя величайшими вершителями судеб в истории.

По-сталинградски суровую зимнюю стужу быстро почувствовали в немецкой Силезии, на нынешнем северо-западе Польши. Именно там оказались Мэйзи Гогенберг и ее маленький сын. Силезия находилась прямо на пути советских армий, которые, круша врага, шли на Берлин[808].

За несколько дней до начала войны родителей Мэйзи отозвали в Лондон. Мать умоляла ее поехать с ними, но Мэйзи наотрез отказалась оставить Эрнста[809]. Она не до конца понимала, в какой опасности оказались ее родные. Глава семейства, капитан Джордж Джарвис Вуд, был тайным агентом МИ-6, службы внешней разведки Великобритании. Пытаясь освободить Эрнста, жена и дочь невольно вредили секретной работе отца[810].

Только капитан и миссис Вуд уехали из Австрии, как Фриц Ностиц-Ринек отправился в Вену. Он перевез Мэйзи с маленьким сыном сначала в Прагу, потом в отдаленное поместье в Судетах и, наконец, на север Германии, в Силезию, где оставил у графа и графини Шаффгош, дальних родственников Гогенбергов[811].

Эта семья числилась среди самых состоятельных промышленников Германии и ее крупнейших землевладельцев. Как и отец герцогини Гогенберг в Вюртемберге, некоторые немцы были неприкосновенны даже в гитлеровском Третьем рейхе. Их величественный замок с одной стороны защищал древний ров, с другой – частный пруд; а самой надежной оказалась нерушимая стена богатства и привилегий. Но Мэйзи Гогенберг там было одиноко и страшно. Она растила маленького сына без отца, жила в едва знакомой семье, в стране, которая бросила в застенок ее мужа, говорила на языке, в котором не была особенно сильна, и из-за усиливавшейся глухоты все прилежнее училась читать по губам[812].

Эрнста перевели уже в третий концентрационный лагерь, Заксенхаузен-Ораниенбург, в тридцати пяти километрах севернее Берлина. Он был очень похож на Дахау, только охранялся гораздо строже. Заксенхаузен окружали высокая каменная стена, забор из проволоки с пропущенным по ней током и лютые сторожевые собаки. На сторожевых вышках несла дозор вооруженная до зубов охрана. Здесь никогда не бывало темно. Яркий свет круглосуточно заливал все изнутри и снаружи[813].

По приказу Генриха Гиммлера администрация всех концентрационных лагерей рейха переместилась туда. Туда же упрятали многих важных заключенных. Канцлер Австрии Курт Шушниг, лютеранский пастор Мартин Нимёллер, внук Отто фон Бисмарка, последний кронпринц Баварии, бывшие премьер-министры Испании и Франции, захваченные в плен польские и советские генералы содержались в полнейшей изоляции. Там погибли старший сын Иосифа Сталина Яков и множество других мучеников[814]. Мэйзи, из страха, что у Эрнста не хватит сил дольше оставаться в застенках, стала еще упорнее бороться за его освобождение[815]. Она изо всех сил старалась не быть никому обузой и пошла работать в местные детские ясли, чтобы иметь деньги на бумагу и марки для своих бесчисленных писем. По подсказке графа Шаффгоша за содействием она обратилась к главе дрезденского гестапо Удо Густаву фон Войршу, уроженцу Силезии. Через какое-то время он ответил ей извинениями, что ничем не может помочь. Эрнст содержался в заключении по приказу, исходившему из «высочайших инстанций Германии»[816]. Мэйзи поняла, что это обтекаемое выражение обозначает Гиммлера, Геринга и самого Гитлера. Теперь она только уповала, что кто-нибудь из них проявит благоразумие или великодушие и освободит Эрнста.

Армии Гитлера отступали все дальше и дальше, и немецкая солидарность, и семья Шаффгош все сильнее трещали по швам. Мэйзи узнала, что племянник графа чуть ли не первым поддержал Гитлера. Его родной брат этого не сделал. Мало того – этот самый брат в Берлине женился на дочери известного банкира-еврея и вместе с ней переехал в Силезию. Когда Гитлер возвысился, брат-нацист предупредил семью, что его золовке-еврейке угрожает опасность, и предложил переправить ее в нейтральную Швейцарию через южную германию и Австрию. Они сели в поезд вдвоем, но ее больше никто не увидел[817].

Никто так и не узнал, что он сделал: выдал ли ее гестапо или сбросил с поезда. Старейшие аристократические семьи, в том числе и его собственная, перестали с ним общаться. В иерархии нацистской партии он поднялся очень высоко, среди своих же сделался изгоем[818].