Гитлер и РСХА

Впрочем, текст сообщения не оставляет сомнений в том, что Потемкин сомневался в достоверности полученной информации: «Из якобы серьезного французского источника, Деладье недавно узнал о расчетах германских кругов подготовить в СССР государственный переворот при содействии враждебных нынешнему советскому строю элементов из командного состава Красной Армии… Деладье добавил, что те же сведения о замыслах Германии получены военным министерством из русских эмигрантских кругов… Деладье пояснил, что более конкретными сведениями он пока не располагает, но что он считал «долгом дружбы» передать нам свою информацию, которая может быть для нас небесполезна… Я, конечно, поблагодарил Даладье, но выразил решительное сомнение в серьезности его источника, сообщающего сведения об участии представителей командования Красной Армии в германском заговоре против СССР и в дальнейшем против Франции. При этом я отметил, что недостаточная конкретность полученных сообщений лишь подтверждает мои сомнения. Деладье ответил, что, если получит более точные данные, он немедленно мне их сообщит».

В Москве сообщение приняли к сведению, но, согласившись с оценкой Потемкина, не приняли его на этом этапе всерьез.

Однако это было только начало. Гейдрихом организовал «утечка», якобы, из генерального штаба вермахта сил о зреющем в СССР заговоре. От корреспондента «Правды» в Берлине Климова в Москву пришло письмо, переданное затем самому Сталину, в котором журналист рассказывал о циркулирующих в высших немецких офицерских кругах слухах: немцы имели особого рода связи с командным составом Красной армии и конкретно маршалом Тухачевским.

Поток информации заставил начальника Главного разведывательного управления РККА комкора Урицкого доложить советскому вождю о неподтвержденных, впрочем, никакими реальными доказательствами полученных данных, о существовании среди советского генералитета оппозиции режиму. Урицкий подчеркнул, что подобной информации сам он мало верит.

Не верило ей тогда и руководство СССР. Послам в Париже и Праге министром иностранных дел Литвиновым были направлены телеграммы с требованием опровергать все подобные слухи. В их беспочвенности был заверен и президент Чехословакии Бенеш.

Все сообщения о «заговоре» среди военачальников РККА поступали ему и самому Сталину из не слишком серьезных источников. В Германии, видя, что работа пока не приносит плодов, решили привести более убедительные доказательства, подкрепленные конкретными «данными» и использовать в качестве канала передачи информации более авторитетную личность. 7 апреля с Маетны встретился Геринг, бывший в тот момент уже маршалом авиации. Вероятно, сведения, полученные от него чешксим посланником в Берлине, были столь важными, что тот немедленно лично выехал в Прагу. Переговорить с президентом Маетны удалось лишь 17 числа. Бенеш тут же назначил встречу с советским полпредом в Праге Александровским, но не на следующий день, а на 22 апреля. Это время чехи решили использовать для дополнительной проверки полученных сведений. Глава тайной полиции Чехословакии Новак 21 апреля выехал в Берлин и встретился ни с кем-нибудь, а с самим шефом гестапо Мюллером. Тот, видимо, снабдил чехов еще более убедительными доказательствами. После возвращения Новака и его доклада министру иностранных дел Крофту, последний в течение нескольких дней трижды беседовал с послом СССР в Праге Александровским. Общался с советским дипломатом и сам президент Бенеш.

Теперь и в Москве забеспокоились всерьез. Гейдриху осталось лишь нанести последний удар — подбросить Сталину фальшивое досье.

Решающий удар

7 апреля, в тот же день, когда Геринг встречался с Маетны, Гейдрих отправил в Прагу «предателя», который и должен был сообщить чехам, что у него имеются реальные доказательства планов Тухачевского по свержению Сталина и контактов советского маршала с немецким генералитетом. После того, как информация дошла до Бенеша, тот предложил сотруднику СД связаться с полпредом Александровским. «Предатель» так и поступил, передав дипломату два подлинных письма, захваченных агентами службы безопасности в военных архивах и вошедших в сфабрикованное Гейдрихом досье.

Сотрудник советского полпредства в Праге немедленно вылетел в Москву и возвратился с курьером, которому советским руководством были даны полномочия на выкуп остальных материалов. На вопрос, сколько стоит досье, «предатель» ответил — 500 тысяч рейхсмарок (сумма по тем временам астрономическая). Гейдрих решил, что так Сталин больше поверит документам. Своему сотруднику шеф СД отдал распоряжение в случае торга снизить цену, но курьер и не думал возражать. После быстрого ознакомления с досье он тут же передал деньги «предателю» наличными.

Кем был агент СД, непосредственно участвовавший в передаче материалов сотруднику советской спецслужбы, доподлинно неизвестно. Существуют косвенные доказательства того, что им оказался немецкий журналист, давно к тому времени сотрудничавший со службой безопасности рейха, Карл Виттинг.

В Москве