Гитлер и Сталин перед схваткой

В Москву продолжали поступать и другие сведения, инспирированные немцами, — о том, что советско-германские переговоры уже начались, и это вносило дополнительно неразбериху в оценку обстановки. По сообщению резидентуры 1-го Управления НКГБ в Хельсинки, «31 мая президент Рюти на заседании правительства заявил… между СССР и Германией ведутся какие-то переговоры, хотя Москва это отрицает».

Эта информация была доложена Сталину, Молотову и Берии при сопроводительной записке № 2110 от 5 июня 1941 года. Наконец, «ультиматум Гитлера» как предлог для нападения на СССР был обстоятельно освещен берлинской резидентурой 9 июня 1941 года и тогда же за № 2110/М направлен Сталину, Молотову и Берии — за тринадцать дней до нападения Германии на СССР. В спецсообщении, в частности, говорилось, что «начальник русского отдела группы атташе при штабе авиации подполковник Гейман сообщил, что на следующей неделе напряжение в русском вопросе достигнет наивысшей точки и вопрос о войне будет окончательно решен. По его словам, Германия предъявит Советскому Союзу требование о предоставлении немцам хозяйственного руководства на Украине, об увеличении поставок хлеба и нефти, а также об использовании советского военного флота, прежде всего подводных лодок, против Англии».

Считавший себя дальновидным аналитиком, Сталин не раз излагал своим приближенным аргументы в пользу своей уверенности в том, что переиграет Гитлера. Например, что Германия не рискнет воевать с нами одна. Или что Германия не пойдет на войну на два фронта. Или, наконец, в чем Молотов заверял Димитрова, что «идет большая игра», то есть применяются политические маневры, дабы снять остроту положения. Но все эти аргументы в своей сути были плодом колоссального просчета Сталина и переоценки им своих возможностей, в том числе и весной 1941 года.

Сталин переоценил свои возможности и в политической игре. Он полагал, что — как и в 1939 году — заставит Гитлера следовать своей воле. В действительности он следовал гитлеровской воле. Немецкая сторона умело использовала психологические особенности своего партнера, подсовывая ему те сведения, которые тот хотел получать. В Москве не смогли отделить семена правды от плевел. Большая игра была проиграна. Да фактически она и не начиналась, ибо Гитлер вовсе не собирался вести какие-либо переговоры. Когда же в Москве стали настаивать на них, Риббентроп просто начал избегать Деканозова — вплоть до 22 июня.

Утром 22 июня прозвучал немецкий ответ.

Глава двадцать восьмая. Загадка плана Жукова

Считается, что раскрытие архивов помогает раскрытию многих исторических загадок. Это так. Но есть и другое последствие публикаций новых документов: они рождают новые загадки. Именно такой оказалась судьба одного документа, который в начале 90-х годов стал известен миру. Речь идет о предложении, которое в середине мая 1941 года поступило на имя Сталина от высшего военного руководства СССР. Загадки начались с того, что на документе нет даты. Нет под ним и подписей, хотя обозначены два человека, которые должны были его подписать. Это были нарком обороны маршал С. К. Тимошенко и начальник генштаба генерал армии Г. К. Жуков. Нет на нем и резолюции Сталина.

Дополнительную сенсационность дало документу особое обстоятельство. К этому времени в России уже шла острая дискуссия вокруг «суворовских» утверждений о том, что в 1941 году не Гитлер совершил нападение на СССР, а Сталин планировал напасть на Германию (об этом споре я уже упоминал). Хотя многие российские историки и военные деятели возражали, спор продолжался. И вот вдруг обнаруживается подлинный документ Тимошенко и Жукова, в котором черным по белому предлагается нанести удар по стоящим на границе немецким войскам!

Теперь мы имеем этот документ в руках. Это — записка на 15 страницах. Она написана на бланке наркома от руки. Чьей — нетрудно определить, поскольку мы прекрасно знаем своеобразный бисерный почерк А. М. Василевского — будущего маршала Советского Союза, тогда заместителя начальника оперативного отдела генштаба. Подписей действительно нет, они лишь «заделаны», но не поставлены. Впрочем, так бывало на практике, поскольку столь секретные документы составлялись в единственном экземпляре и о них знали лишь составители и адресат. Он же был тоже единственный — а именно Сталин. Однако его визы или резолюции нет. Лишь приложены карты, на одной из которых стоит дата «15 мая 1941 года». Это позволяет датировать весь документ не позднее 15 мая.

Смысл этого чисто генштабистского документа (его, безусловно, надо именовать «планом Жукова», ибо именно в его функции входило военное планирование, а нарком Тимошенко в сем не был силен) ясен: Жуков докладывал о том, что Германия уже развернула 230 пехотных, 22 танковых и 20 моторизованных дивизий. Из них на границе СССР уже сосредоточено до 86 пехотных, 13 танковых и 12 моторизованных. Описывая немецкое развертывание, Жуков считает возможным немецкий внезапный удар по Красной Армии и предлагает: