Гитлер и стратегия блицкрига

23 октября Гитлер встретился с генералиссимусом Франциско Франко, прежде чем дела с Италией на Балканах достигли критической точки. Встреча произошла в Андае — городке на испанской границе. Подозревая, что его хотят сделать еще одним Годоем для нацистского Бонапарта, Франко не выказал интереса к мнению Гитлера, заключавшегося в том, что самая большая проблема Северной Африки — сохранить ее от де Голля. Такая немецкая политика мешала колониальным претензиям Испании, и потому Франко отказался вступить в войну или захватить Гибралтар с помощью немцев в январе 1941 года, как предлагал Гитлер.

Покинув Андай в большом раздражении, Гитлер и бестактный Риббентроп отправились во французский Монтуа с тем, чтобы убедить маршала Петена поддержать рейх против Великобритании в войне. Попытка нацистов заставить другую латинскую нацию связать руки британцам на Средиземноморье также провалилась. После этого Гитлер вернулся в Германию, где получил еще более неприятную информацию о намерении итальянцев напасть на Грецию.

28 октября прибыв во Флоренцию для последней попытки удержать Италию от вторжения в Грецию, Гитлер был встречен на железнодорожном вокзале элегантным дуче, который сообщил, что итальянская армия в Албании два часа назад пересекла границу Греции. Принимая во внимание большое недовольство Гитлера местью Муссолини, он держался на удивление спокойно. После обсуждения проблемы немецкой помощи в будущем вторжении на Крит Гитлер заявил, что, в отличие от альянса с Италией, партнерство с Россией основывалось только на соображениях целесообразности. Германский диктатор не доверял Сталину, так же как и тот, по его глубокому убеждению, не доверял ему, но все же хотел встретиться с Молотовым в призрачной надежде отвлечь Россию от Финляндии и Босфора, обратив ее внимание на Индию. Сталин, считал Гитлер, достаточно «проницателен» для того, чтобы оценить необходимость прекращения дальнейшей советской экспансии в Европе.

Однако на следующий день, 25 октября, глубинные и более искренние намерения Гитлера в отношении Советов проявились в плане, получившем полноценный статус и кодовое название Ost Fall («Восточное дело»). Его передал генерал Паулюс Гальдеру. Советская военная материально-техническая база, приведенная Паулюсом в плане ОКХ, предусматривала небольшой перевес в силах: около 170 дивизий Красной армии на западе России против предполагаемых 145 немецких дивизий, не считая финнов и румын. Обширность российской территории — немцам предстояло преодолеть около тысячи километров практически по бездорожью примерно за пять месяцев, с мая по октябрь 1941 года, — предполагала в высшей степени напряженную кампанию.

Среди немецких преимуществ, предполагаемых ОКХ, была лучшая подготовка войск, высокое качество командования, внезапность, хотя бы в некоторой степени, непопулярность советского режима в Прибалтике, на Украине и на Кавказе и якобы низкая мораль Красной армии, проявившаяся в ходе чисток и Финской кампании. Паулюс подчеркивал, что внушительным советским силам должен быть отрезан путь к отступлению как можно ближе к границе. Им следует навязать бои без возможности отхода. Командование ОКХ поддерживало идею Гальдера о главном ударе на Москву, чтобы как можно скорее обеспечить военную победу над Красной армией, — экономические выгоды Украины и Кавказа могут подождать, как спелые сливы, которые можно будет легко сорвать после разгрома Красной армии.

В течение первой недели ноября упрямство, с которым Гитлер придерживался своих русских планов, несмотря на трудности, вызванные неожиданным итальянским кульбитом на Балканах, стало очевиднее, чем прежде. После объявления 4 ноября, что «Россия остается величайшей проблемой Европы и все должно быть сделано для подготовки к расплате», Гитлер перешел к плану короткой кампании на Балканах, намеченной на весну будущего года. Она должна была помочь итальянцам и помешать британским бомбардировкам нефтяных месторождений Плоешти из Греции, прежде чем начнется вторжение в Советский Союз. Но в этом плане, который вскоре будет назван «Марита», фюрер предупреждал о том, что не должно рассматриваться никаких действий против Турции, не говоря уже о Суэце, потому что такие операции будут слишком продолжительными. Им придется подождать до осени 1941 года, когда завершится русская кампания.