Гитлер и стратегия блицкрига

К 12 ноября в своей военной директиве № 18 Гитлер подвел итоги своих сложных и несколько несочетаемых планов на весну 1941 года. Роль французов виделась чисто оборонительной — охранять французские колонии по периметру Африки от внезапных нападений англичан. В операции «Феликс» Испания должна была с помощью немцев не пустить британцев в Гибралтар и в пролив. Немецкая танковая дивизия должна была помочь остановившейся кампании Муссолини в Ливии против Египта, а на Балканах Гитлер намеревался использовать 10 дивизий для оккупации Северной Греции, но не Югославию или Турцию. Следует помнить, что немецкие войска на Балканах были хорошо расположены для быстрого передвижения на северо-восток на Украину, после завершения ограниченной операции в Греции — удобного прикрытия для первоначального движения на юго-восток.

Что касается пятого и самого важного пункта директивы № 18, Гитлер не смягчал слова, какую бы неразбериху это ни вызвало впоследствии. После заявления о том, что вот-вот начнутся политические переговоры с Советами, Гитлер заверил, что «независимо от результатов, к которым эти беседы приведут, всю подготовку к операциям на востоке, устные приказы, которые уже были отданы, должны продолжаться. Подробные директивы по соответствующим вопросам будут изданы, как только план операций будет составлен армией, передан мне и мною одобрен».

В день появления военной директивы № 18 министр иностранных дел Советского Союза Молотов прибыл в Берлин по приглашению Риббентропа. Немецкий министр начал эпохальные беседы с Молотовым обычным заявлением о том, что Британия уже разбита, после чего весьма непоследовательно заверил советского эмиссара в том, что англичане больше не высадятся на континент, даже при поддержке Соединенных Штатов. Далее министр иностранных дел рейха скромно присвоил себе заслугу в том, что помог отвлечь внимание Японии от Советского Союза на юг. Это был в высшей степени эффективный план прикрытия в ближайшем будущем, для маскировки истинных намерений Гитлера в отношении Советского Союза, и катастрофическое отвлечение сил в более далекой перспективе. Затем, как Наполеон, делавший косвенные намеки не только одному царю, Риббентроп предложил аналогичный маневр русских в направлении южного моря.

Молотов холодно полюбопытствовал, какое именно море немцы имеют в виду. Вскоре обнаружилось, что русский думал о Черном море, а немец — об Аравийском. Тем не менее, как и в случае с Талейраном, Риббентроп хотел дать более свободное использование Дарданелл для выхода в Средиземное море, чем это разрешала конференция в Монтрё. Кроме изложенного, немецкий министр иностранных дел отказался связывать себя обязательствами за счет турок. Позднее в этот же день Гитлер снова вернулся к этой теме с Молотовым, в связи с чем был задан прямой вопрос относительно продолжения отнесения Финляндии к сфере интересов СССР, как это было предусмотрено пактом 1939 года, а также последовал запрос о возможности участия СССР в новом Тройственном союзе.

На следующий день, 13 ноября, взаимоотношения между Молотовым и фюрером, к которому советский министр упорно относился как к равному, стали напряженнее. Были обсуждены все проблемы пограничных областей, с особым акцентом на присутствие немецких войск в Финляндии, не говоря уже о почти эквивалентной наступательной гарантии немцев Румынии. Гитлер уклонился от положительного ответа на вопрос о такой же гарантии Советского Союза Болгарии. В свою очередь, Молотов не выказал интереса к энтузиазму фюрера относительно раздела «обанкротившегося поместья» Британской империи. Как он впоследствии сказал Риббентропу, немцы «полагают, что война против Финляндии уже выиграна». Что касается немцев, даже Риббентроп выразил протест против слишком навязчивых вопросов со стороны непреклонного советского государственного деятеля.

На следующий день, 14 ноября, Франц Гальдер был проинформирован о сохранении его гражданскими руководителями уверенности в том, что русские не имеют намерения на данном этапе порвать с рейхом и все еще хотят вступить в Тройственный союз, хотя и на своих условиях. Для Гитлера ситуация складывалась более чем удовлетворительно. Сталина следовало как можно дольше успокаивать неуместными дипломатическими уловками Риббентропа, а пока суд да дело, под видом помощи должным образом наказанному дуче, фюрер быстро заканчивал приготовления к тому, что он позже назовет «предметом желаний моей жизни и raison d'etre[7] национал-социализма — ликвидации большевизма».

Глава 4 «Барбаросса» 14 ноября 1940 г. — 22 июня 1941 г.