ГИТЛЕР, Inc.

Достаточно скоро это новое династическое германское го­сударство, вполне сознававшее свой могучий потенциал и пре­исполненное самоуверенности, привлекло самое пристальное внимание великой британской державы (2). В те первые дни Англия мало интересовалась германской политикой, занятая колониальным соперничеством с Францией и «большой иг­рой» в Центральной Азии, куда были отвлечены большие мас­сы войск для противостояния с царской Россией (3). Германия же в силу своей раздробленности ускользала от пристального внимания британских генералов. Дело не в том, что герман­ская торговля не имела для Британии никакого значения, — справедливо как раз противоположное. Но когда, под руковод­ством блестящего стратега и имперского канцлера (1870-1890) Отто Бисмарка, постепенно изменилась природа торговых отношений между Британией и Германией, то есть когда по­следняя перестала в этих отношениях быть поставщиком про­довольствия и покупателем промышленных товаров, а, напро­тив, стала самостоятельной промышленной державой, тогда британское министерство иностранных дел и теневые клубы, проникнутые мрачными предчувствиями, принялись обдумы­вать складывавшуюся ситуацию (4).

Было очевидно, что Германия извлекает немалые выгоды от простого заимствования: немцы имели возможность в готовом виде получать технологии от своих европейских партнеров и значительно их усовершенствовать, что позволяло избежать бремени больших расходов на предварительные исследования. Но даже развивающееся без ограничений промышленное про­изводство остается проблематичным: если предприятия хотят иметь прибыль, то национальная буржуазия редко может по­ложиться на местные, внутренние рынки — они, как правило, оказываются слишком узкими и быстро насыщаются. Куда мож­но сбыть излишки произведенной продукции, чтобы получить доход? Куда сбрасывает свои излишки Британия? В свои коло­нии. Исходя из этого Германия тоже ринулась добывать себе «место под солнцем».

Национальные расходы на снаряжение военных кораблей, создание и содержание заморской колониальной администра­ции, как правило, намного превосходят денежную прибыль от защищаемых таким образом интересов и, естественно, подвер­гались и подвергаются обоснованной и резкой публичной кри­тике. Но в действительности колонии также служили удобным плацдармом для осуществления имперских интриг. Несмотря на то что имперский канцлер Бисмарк хотел, прежде всего, консо­лидировать Германию на континенте, то есть в ее естественном, центральноевропейском положении, путем плетения прочной, укрепленной дипломатическими связями сети, в которой Герма­ния должна была отстоять свое место среди других «крупных иг­роков» (Британии, России, Австро-Венгрии и Франции), право­мерные интересы коммерческих предприятий стали настолько убедительными, что железный канцлер изменил свое отноше­ние к делу и благословил колониальные амбиции рейха. Этот по­ворот произошел в первой половине восьмидесятых годов де­вятнадцатого века.

Как и следовало ожидать, издержки Германии, связанные с проникновением рейха в Африку (Юго-Западная Африка, То­го, Камерун, отдельные территории в Танганьике), тихоокеан­ский бассейн (часть Новой Гвинеи, Соломоновы, Маршалловы и Каролинские острова) и на Дальний Восток (поселения и представительства в бухте Цяочао с солидной колониальной архитектурой, чудесами гражданского строительства и феше­небельным морским курортом в Циндао), оказались непро­порционально велики в сравнении с доходами от добычи сырья и продовольствия. Германия приобрела «колонии, которые по территории в четыре раза превосходили площадь метропо­лии». Несмотря на (1) добровольные общественные затраты на защиту государственным флагом коммерческих интересов, (2) серьезное намерение Deutschkolonialer Frauenbund (Женский союз немецких колоний) отправить тевтонских женщин в коло­нии к скудному мужскому их населению (6) (в то время в колони­ях насчитывалось 25 тысяч человек, включая солдат) и (3) боль­шие обороты германских вложений в производство пеньки, фосфатов, какао и каучука, германские правящие круги рассма­тривали территориальные приобретения как «печальное и до­садное разочарование» (7). Слишком дорого, слишком трудно: немцы были начисто лишены имперской непринужденности, desinvolture в обращении с туземным населением, они ничего не смыслили в спокойном и непоколебимо уравновешенном превосходстве, убежденностью, с которым британские сахибы пропитали «туземные головы», с тем чтобы еще более мощной хваткой взять колониальных туземцев за горло.