ГИТЛЕР, Inc. Как Британия и США создавали Третий рейх

В период между 1919 и 1924 годом эти группы вместе контролировали пятую часть кабинета министров, четверть — в период с 1931-го по 1935 год и одну треть — с 1935-го до 1940 года[108]. Для того чтобы успешно вести такую двойственную политику и ждать, как будут разворачиваться события, «Круглый стол» делал вид, что поддерживает — в качестве своей официальной политики — абсолютно фальшивый сценарий «мира из трех блоков», согласно которому Германия могла свободно распоряжаться в Центральной Европе, ограниченная, правда, на западе защитным валом Британии и Франции, а на востоке оборонительными линиями «отдаленной... и едва обозримой Российской империи»[109].

Версальский договор (1919) и план Дауэса (1924) были преимущественно плодом усилий этих двух групп[110].

Была, наконец, группа умиротворителей, включавшая в себя разнородное собрание парламентских заднескамеечников, таких как Черчилль и Ллойд Джордж, рекомендовавших «почетный мир»[111], «беспартийные» технократы типа Нормана и ряд интеллектуалов — публицистов и писателей типа Кейнса. Все они наперебой старались проявлять благодушие по отношению к вчерашнему врагу и завязывать с ним дружеские отношения во имя «честности и уважительного отношения к сопернику».

Таким образом, в самый разгар действия плана Дауэса империя располагала добротным набором из трех масок: дружеской маски умиротворителей, маски непримиримых и твердолобых антикоммунистов и безмятежной маски умеренного подхода «Круглого стола». К концу периода веймарской инкубации антикоммунисты отошли на задний план, в то время как стали набирать силу умиротворители, но над всеми возвышалась чопорная физиономия джентльменов «Круглого стола», и, более того, в политическом спектре появилась даже такая грань, как прогерманская партия, руководимая Рольфом Гардинером и подобными ему чувствительными личностями, тяготевшими к общему с немцами наследию нордического фольклора (см. рис. 5.2). Это было, однако, маргинальное движение, лишенное народной поддержки и политического влияния[112]. Британия в целом не испытывала прогерманских чувств, а такие движения были рассчитаны на легковерную публику.

Но настоящий маскарад начался после того, как Гитлер продержался у власти полгода.

На дипломатическом фронте фюрер начал с того, что 26 января 1934 года подписал союз с Польшей: это был сигнал к окончанию прежней секретной политики германских генералов, которые совместно с Россией вооружались, намереваясь также вместе напасть на Польшу, своего общего врага. Гитлер, напротив, желал видеть Польшу вовлеченной в антибольшевистскую кампанию, которую предстояло возглавить нацистской Германии.

9 апреля 1934 года Германия публично объявила о своем перевооружении — вопреки условиям Версальского договора. Франция встревожилась. В это время Германия принимала гостей: капитана Королевских военно-воздушных сил Уинтерботама, разведчика, который сопровождал Розенберга во время осеннего турне последнего по лондонским клубам в 1931 году*,

* См. главу 4, стр. 287-289.

посетившего теперь своего бывшего гостя и самого фюрера. Уинтерботам был сотрудником Ми-16, британской контрразведки, и офицером разведывательного подразделения военно-воздушного министерства. В разыгрывавшейся пантомиме именно ему было поручено исполнение одной из главных ролей: он должен был представляться «восторженным почитателем» режима — непреклонным умиротворителем — с момента первого избирательного успеха нацистов, и, надо сказать, он сумел завоевать полное доверие своих немецких партнеров. Нацисты сказали ему все: они сказали ему, как вместе с Англией они собираются искоренить коммунизм, как тщательно готовят они план «Отто», позже переименованный в план «Барбаросса», то есть план вторжения в Россию[113].

25 июля 1934 года отряд австрийских нацистов, натасканный людьми из СС — с одобрения Гитлера, — совершили неуклюжую попытку переворота в Вене: они убили премьер-министра Дольфуса, но на большее оказались не способны. Итальянский диктатор Муссолини, выступив на защиту Австрии, стянул к ее границам войска; после этого он обратился к Франции и Британии с призывом совместно примерно наказать зарвавшийся новый—дикарский—немецкий режим. Франция в ожидании ответа обернулась в сторону Британии, а Британия сказала «нет»: никакого военного наказания Германии не будет — игра не стоила свеч. Французам стало ясно, что Британия списала Австрию со всех счетов[114]. И она действительно это сделала: Муссолини не забудет британского предательства, не забудет его и Гитлер — с благодарностью; что же касается Австрии, то следующую попытку фюрер ненадолго отложил.

В том же месяце лидер консервативной партии Стэнли Болдуин, старая лиса, которому предстояло вскоре стать премьер-министром (июнь 1935-го — май 1937 года), принялся публично «отстаивать» право Германии на воссоздание также и военно-воздушных сил: «Все аргументы говорят в ее пользу, так как Германия беззащитна в воздухе, то она имеет полное право позаботиться о своей безопасности»[115].