Гитлер: мировоззрение революционера

Вернемся к Пита. Его исследование показывает, какой мощный отпечаток наложило художничество Гитлера на его деятельность и какую роль для него играла «культура присутствия»; имеется в виду специфическая форма эстетического восприятия, при которой рефлексивная дистанция не представляет никакого барьера[205]. Это «преимущество визуального перед дискурсивным»[206] было одним из признаков понимания Гитлером искусства, каким оно сложилось в его венский период. Существенным элементом для понимания успеха Гитлера было то, пишет Пита, что ему удалось эстетически использовать свои художественные наклонности для постановки собственных политических спектаклей. Оглянуться в качестве политика на художественную предысторию стало не малусом, а «стартовым бонусом»[207].

Пита полагает, что содержание речей Гитлера, конечно, имело значение, но не так существенно влияло на успех, как эффективные с точки зрения воздействия на массы формы общественных мероприятий[208]. Его анализ, сделанный частично и с привлечением новых источников, показывает, что оригинальная постановка вопросов приносит новые результаты, которые, быть может, односторонне выделяют один аспект, что, однако, применительно к его исследованию оправдано тем, что этот аспект до сих пор исследовался слишком мало. Дело в том, что не существует одного-един-ственного, сводимого к одной причине объяснения успеха Гитлера; лишь обзор стоящего в центре моей книги содержания его мировоззрения и форм художественных инсценировок, которые Пита так убедительно изображает, дает приемлемые объяснения.

В 2020 году Брендан Симмс (профессор Центра международных исследований Кембриджского университета) опубликовал новую биографию Гитлера. Его главный тезис: Гитлер больше всего ненавидел не коммунизм, а капитализм в целом и Соединенные Штаты в частности. Англо-американский капиталистический миропорядок, против которого восстал Гитлер, наложил отпечаток на всю его политическую карьеру», — пишет Симмс[209]. А корень гитлеровской ненависти к евреям, добавляет Симмс, «в первую очередь лежит в его враждебности к мировым высоким финансам, а не в ненависти к радикальным левым»[210].

Что касается мировоззрения Гитлера, то Симмс утверждает, что коммунисты «не были главной заботой Гитлера»[211]. Тревоги Гитлера были связаны с британцами и прежде всего с американцев. Гитлер стал врагом англичан — а также американцев — раньше, чем врагом евреев. Более того, он стал врагом евреев во многом благодаря своей враждебности к англо-американским капиталистическим державам», — пишет Симмс[212].

С одной стороны, он восхищался Соединенными Штатами как противником из-за их современности и огромного экономического потенциала, а также из-за большей социальной мобильности и лучших возможностей для рабочих устроить свою жизнь, а с другой стороны, он опасался, что будущее принадлежит «государствам-гигантам», и Соединенные Штаты занимали среди них первое место. Гитлер ненавидел США как представителя капитализма и прежде всего боялся и восхищался ими из-за их демографической мощи. По мнению Гитлера, эмигранты, покинувшие Германию и остальную Европу в поисках новой жизни за океаном, были самыми смелыми, дерзкими и решительными людьми, которых мог предложить континент. По мнению Гитлера, Соединенные Штаты были населены расово здоровыми потомками британских иммигрантов в сочетании с лучшими представителями континентальной Европы[213]. Он рассматривал большевизм не столько как самостоятельную угрозу, сколько как инструмент «международного еврейского капитализма, призванный подорвать работу национальных экономик и сделать их готовыми для захвата международным финансовым капиталом (как еврейским, так и нееврейским)»[214].

То, что Гитлер напал на СССР, было, по мнению Симмса, прежде всего экономическим решением проблем Германии. Гитлер хотел завоевать «новое жизненное пространство», чтобы обеспечить себя сырьем и рынками сбыта, которые были необходимы Германии для превращения в мировую державу. По мнению Симмса, гитлеровская политика экспансии на Восток не была продиктована в первую очередь идеологическими соображениями. Движущей силой гитлеровской стратегии не была ни ненависть к евреям, ни враждебность к коммунизму. Гитлер также не планировал создать реакционную аграрную утопию, как это часто утверждалось в предыдущих исследованиях. Он рассчитывал на современный германский восток в американском стиле, а не на возвращение к традиционной сельской идиллии», — пишет Симмс[215].

Симмс также видит тесную связь между расизмом Гитлера и его оппозицией капитализму: «Капитализм и расизм, по мнению Гитлера, были несовместимы»[216]. И: «Самое главное, Гитлер хотел установить то, что он считал расовым единством в Германии, преодолев капиталистический строй и работая над „построением нового бесклассового общества“»[217].