Гитлер: мировоззрение революционера

В застольной беседе 2 августа 1941 г. Гитлер заметил, что он «не винит никого из простых маленьких людей в том, что он был коммунистом; выдвигать обвинения я должен только какому-нибудь интеллектуалисту: он-то знал, что нужда дала ему средство для достижения цели»[1791]. «Тельман, это и есть тип такого маленького человека, который не мог поступать иначе. Скверно в нем то, что он был не так умен, как, например, Торглер[1792]. Он был умственно более ограниченным; поэтому я позволил отпустить Торглера на волю, тогда как того я задержал, не из мести, а просто потому, что он означает опасность. Как только большая опасность в России будет устранена, он сможет отправиться туда, куда захочет. Пакт с Россией никогда не склонил бы меня к тому, чтобы занять другую позицию по отношению к опасности внутри страны. Но, по существу, наши коммунисты мне в тысячу раз симпатичнее, чем, например, Штаремберг; это были крепкие натуры, которые, если бы пробыли в России подольше, вернулись бы совершенно излечившимися»[1793]. Примечательно, что Гитлер реакционного «австрофашиста» князя фон Штаремберга (он участвовал в боях за свободу в Верхней Силезии и в гитлеровском путче в 1923 г., но позже вступил в конфронтацию с НСДАП), который с 1930 г. был федеральным фюрером австрийской «территориальной обороны», а затем вице-канцлером при Шушниге, сравнивает с лидером КПГ Тельманом. Гитлер еще в период борьбы резко критиковал австрийские отряды хаймвера [самообороны] за то, что они вступили в союз с буржуазными партиями[1794]. Высказывание Гитлера о том, что коммунисты были ему «в тысячу раз симпатичнее», чем такие фигуры, как Штаремберг, является в рамках его мировоззрения только логичным: он ощущал себя, разумеется, более близким с храбрыми и отважными коммунистами, которые, как и он сам, боролись за идеал некоего мировоззрения, чем с буржуазно-реакционными силами. В другой застольной беседе, состоявшейся 2 ноября 1941 г., рассказывая о «периоде борьбы» и о своем «презрении» к буржуазии, которое он испытал в этот период, Гитлер сказал: «Коммунисты и мы, это были единственные, у кого даже были женщины, которые не отступали, когда шла стрельба. Это те бравые люди, только с которыми и можно удержать государство»[1795].

Чтобы выразить свою симпатию к коммунистам, Гитлер в застольной беседе 28/29 декабря 1941 г. утверждал, и это не было правдой, что с Тельманом «в концлагере обращались очень прилично; у него там есть собственный домик». Торглер, продолжал Гитлер, «освобожден, он работает в Германии над трудом о социализме в XIX в. Я убежден, что это он поджег рейхстаг, но я не смог доказать его виновность в этом; лично мне не в чем его винить; он также полностью отрицал свою причастность к этому. Если бы я встретил этого человека, может быть, лет десять тому назад! Он ведь от природы был умным человеком»[1796].

Гитлер был убежден, что он привлек на свою сторону большинство не только социал-демократов, но и коммунистов. 17 марта 1944 г. в беседе с членом регентского совета Болгарии он заявил: «Национал-социалистская партия полностью впитала в себя коммунистов в Германии, за исключением преступных элементов, которые были жестоко подавлены»[1797]. На самом же деле мы знаем, что уже в «период борьбы» между штурмовиками СА и Союзом красных фронтовиков имело место взаимное перетекание кадров. Не стоит удивляться тому, что после захвата власти многие коммунисты стали убежденными сторонниками национал-социализма. КПГ всегда утверждала, что Гитлер никогда не устранит безработицу, и прежде всего он вассал Франции, антинациональный предатель идеала аншлюса Австрии и т. д., что он никогда не подвергнет ревизии Версальский договор. Но поскольку со всем этим вышло полностью наоборот и национал-социалисты, помимо этого, проводили все-таки в некоторых аспектах прогрессивную социальную политику, которая отчасти реализовала требования, у которых в Веймарской республике не было шансов на реализацию, совершенно логично, что многие коммунисты перешли на сторону национал-социализма, который выполнял столь многое из того, что требовала КПГ, и совпадал с ней по своей антибуржуазной направленности.

Но чем же объясняется, учитывая симпатии Гитлера к социал-демократам и коммунистам, что он предпринимал против них гораздо более агрессивные и жестокие действия, чем против столь ненавистных ему буржуазных реакционеров?