Гитлер: мировоззрение революционера

В соответствии с этим определением революция имеет три возможных аспекта: политико-государственно-правовой, экономический и нравственно-духовный. В речах Гитлера 1920 г. его понятие революции еще отклонялось от вышеназванного. Он, правда, одобрял возможность политической революции, но отрицал возможность революции экономической и общественной. В начале августа 1920 г. он, например, сказал, что политическая революция, правда, возможна, но экономическая — это полная бессмыслица, поскольку «можно разгромить экономику, существующую десять тысяч лет, но потом придется строить ее в том же самом смысле». Общественная революция с целью сделать людей равными невозможна[387]. Скепсис Гитлера был направлен прежде всего против слишком резких изменений в экономической сфере. 27 апреля 1920 г. он заявил, что политическая революция в течение нескольких дней возможна, но не экономическая[388]. Изменение экономики, подчеркнул Гитлер 25 августа 1920 г., возможно только через эволюцию[389].

В то время как Гитлер сохранял скепсис в отношении слишком резких изменений экономического порядка в течение всей своей жизни, уже спустя год он модифицировал, как показывает приведенная в начале цитата, свое встречающееся в различных речах понятие революции и признал, помимо политического, также экономический и духовный аспекты.

Национал-социалисты понимали свою революцию как попытку радикально перестроить все сферы человеческой жизни в духе их мировоззрения. Особенно четко и настойчиво эту претензию провозгласил Йозеф Геббельс: «Революции, если они настоящие, нигде не останавливаются! Нет революций, которые бы реформировали или опрокидывали только экономику, или только политику, или только культурную жизнь. Революции — это прорывы новых мировоззрений. И если какое-либо мировоззрение действительно может претендовать на этот титул, то оно не может удовлетвориться коренным преобразованием одной сферы общественной жизни, тогда прорыв этого мировоззрения должен заполнить всю общественную жизнь, ни одна сфера не должна остаться незатронутой»[390]. 15 ноября 1933 г. Геббельс заявил: «…совершенная нами революция тотальна. Она охватила и перестроила все сферы общественной жизни. Она совершенно изменила и сформировала заново отношения людей между собой, отношения людей к государству и к вопросам бытия. Это на самом деле был прорыв молодого мировоззрения. <…> У революций своя собственная законность и своя собственная динамика. Выйдя за границы определенной фазы своего развития, они уходят из-под власти людей и подчиняются лишь закону, по которому они пришли. Суть каждой настоящей революции в том, что она идет на всё и не знает компромиссов. Или она намерена прорываться к последней цели, и тогда она будет постоянной и прочной. Или она ограничится половинчатыми успехами, и тогда уж лучше было бы ее вообще не делать. Революции никогда не ограничиваются чисто политической областью. Из нее они перекидываются на все остальные сферы человеческого общения. Экономика и культура, наука и искусство не остаются незатронутыми. Это политика в более высоком смысле, чем мы ее обычно понимаем»[391].

Сам Гитлер применял понятие «революция» и после захвата власти в этом всеобъемлющем значении. 20 февраля 1938 г. он, например, заявил, что программа национал-социализма означает «революцию в большинстве сфер до сих пор действующих общественных, политических и экономических воззрений и знаний. Сам приход к власти был революцией в победе над имеющимися учреждениями»[392]. 12 февраля 1942 г. он подчеркнул необходимость «революционизации германского духа, немецкого народа и его внутреннего общественного порядка»[393], т. е. он признал как духовный, так и общественный аспекты революции. И примерно двумя неделями позднее во время своих застольных бесед он особо подчеркнул социальные задачи революции[394]. Итак, Гитлер употреблял понятие «революция» именно в «тотальном» смысле, как его определял Геббельс[395]. Настоящая революция была для Гитлера чем-то большим, чем просто политическим переворотом. Она не исчерпывалась и радикальным изменением социальной и экономической структуры, а означала прежде всего полное духовное переориентирование[396].