Гитлер на тысячу лет

Любой немецкий военачальник Вермахта или Ваффен-СС — Гудериан, Роммель, Манштейн, фон Клейст, Зепп Дитрих, Штайнер или Гилль (Gille) — дошли бы до Сталинграда за несколько недель и закрепились бы там. Паулюс был крупным чином генштаба, кабинетным генералом, компетентным до тех пор, пока он составлял свои планы на карте, тщательно выверяя статистические данные. Такие люди необходимы, но их нужно использовать строго по специальности. Ведь у него полностью отсутствовал опыт командования крупными войсковыми соединениями в реальности. До этого самым крупным подразделением, из бывших под его прямым командованием, был один батальон, то есть одна тысяча человек! К тому же это было почти десять лет тому назад! Его бывший шеф, генерал Гейм (Heim), так оценил его краткий опыт командования: «недостаток решительности». Теперь же, Гитлер, внезапно, решился отдать ему в подчинение триста тысяч людей!

Почти всю свою жизнь Паулюс провёл среди штабной бюрократии. Но он был честолюбив. Его жена, румынка, носящая комичное прозвище Кока, бурлящая, как и пойло с тем же названием, была ещё более честолюбива, чем он. Она отличалась раздражающим самодовольством и хвастовством. По её словам она принадлежала к высшей балканской знати и даже имела в своих венах королевскую кровь. Но на самом деле она носила малопоэтичную фамилию Солеску (Solescu), свидетельствующую о её происхождении из простонародья, а её отец, полный простак давно бросил её мать. Она кривлялась во всех салонах. Своими беззастенчивыми просьбами она донимала всех высших лиц генштаба, упорствуя в своём желании видеть мужа немного немало, как преемником маршала Кейтеля!

Гитлер доверял, главным образом, тем людям, которых он знал лично. Перед его глазами постоянно стояло строгое лицо Паулюса, склонившегося над документами и разрабатывающего очередную операцию. Как раз в этот момент он намеревался начать срочные перестановки на русском фронте, отозвав слишком старых и утративших хватку генералов и заменив их теми, кто лучше всех проявил себя во время успешного летнего наступления. В частности, ему срочно требовалось заменить командующего шестой армии, маршала фон Рейхенау, разбитого апоплексическим ударом в снегах Донецка при сорокаградусном морозе. Гитлер, застигнутый врасплох, назначил на его места Паулюса, который всегда был у него под рукой. Но это был абсолютно никудышный человек. В июле 1943 г., во время наступления на Волге он должен был совершить бросок, стремительно прорываться вперёд, как рвались все мы. Но он еле тащился, постоянно застревая на месте, спотыкаясь о каждую мелкую кочку, отменяя свои едва принятые решения, и ко всему прочему обуреваемый своими личными поистине смехотворными проблемами, самой значительной их которых на протяжении всей кампании были проблемы работы его кишечника! Тягостно было смотреть, как командующий армией в самый разгар сражений буквально целиком погружался в ничтожные разговоры о своих болячках. Нас всех мучил понос, что с того! Бог мой, добежать до ближайшего редкого в степи куста, и все дела! Спустя минуты три, облегчившись и затянув ремень на одну лишнюю дырку, напевая, встаёшь обратно в строй! Но Паулюс наводнял свои письма жалобами о своих кишечных затруднениях. Сотни тысяч солдат, кому довелось выпить слишком жирного куриного бульона, или глотнуть стоячей воды, тем не менее, не считали это поводом, взывать к Небесами и Богам!

Корреспонденция Паулюса сохранилась по сей день. Она переполнена скорбными описаниями мучающего его поноса, старыми историями о гайморитах и жалобами на материальные затруднения, с которыми ему пришлось столкнуться, как и любому командиру крупного армейского подразделения, и которых в его армии было ничуть не больше, чем в любой другой части! Напротив, ему выпала более легкая доля. Его поход не был длительным, и препятствия, встречающиеся ему на пути были незначительными, либо, во всяком случае не такими, которые требовали серьёзных усилий для их преодоления. Ему достаточно было достигнув своей цели, Волги, чтобы получить в своё распоряжение прекрасное укрепление в виде огромного водного барьера, шириной в десять километров и глубиной в десяток метров.

Вместо этого, погрязший в мелочах, подточенный переживаниями и печалями по поводу состояния своего брюха, Паулюс затормозил перед форсированием последней излучины Дона, дав противнику время перегруппироваться. Через реку переправились, но с опозданием на две недели. Больше ничто не мешало нанести последний сокрушительный удар. Ударные отряды вышли на берег Волги. Через два-три дня форсированного наступления Паулюс с высоты правого берега видел перед собой только пустынную реку, а за своей спиной — массу последних советских войск, оказавшихся в окружении. Советский маршал Еременко оказался зажатым в своём последнем убежище на Волге шириной в восемьсот метров.