Гитлер. Последние десять дней. Рассказ очевидца. 1945

– Наступление севернее Ораниенбурга, – сказал он, – должно непременно начаться самое позднее завтра. Для этого 3-я армия должна собрать в кулак все наличные силы, сняв с других участков фронта, где пока противник не проявляет активности, любые воинские части. Нужно во что бы то ни стало восстановить прямую связь Берлина с северными немецкими землями. Немедленно передайте в войска мой приказ.

Когда Бернд фон Фрайтаг-Лорингхофен на минутку вышел из кабинета, чтобы переслать в нужные инстанции приказ фюрера, генерал Бургдорф, присоединившийся к нам в ходе совещания, упомянул генерала СС Штейнера, готовившего наступление от Ораниенбурга. До последнего времени Штейнер командовал в Курляндии элитным 3-м танковым корпусом СС и пользовался особой протекцией руководства военизированных формирований СС и самого фюрера. Но теперь имя Штейнера вызвало у Гитлера очередной неконтролируемый приступ ярости.

– Эти надутые недалекие и нерешительные руководители СС мне не нужны! – бушевал он. – Я вовсе не хочу, чтобы Штейнер здесь командовал, ни при каких условиях!

И Гитлер тут же распорядился отстранить Штейнера от руководства операцией; на этом совещание закончилось.

В полдень поступило сообщение о возросшем давлении советских войск на город с юга. Не прошло и часа, как нас уведомили о том, что русская артиллерия начала обстреливать территорию аэропорта Темпельхоф, и взлетно-посадочная полоса приведена в негодность. С этого момента снабжение города по воздуху можно было осуществлять только с аэродрома Гатов. Однако в 17.00 мы узнали, что и этот аэродром находится под интенсивным артиллерийским огнем противника.

Советская пехота появилась в лесистой местности к северу от Дёберица, три танка Т-34 блокировали шоссе Берлин-Науэн, последнюю главную дорогу из столицы на запад.

С полудня в качестве крайней меры спешно готовили взлетно-посадочную полосу в центре Берлина на проспекте по обе стороны от Колонны Победы. Ближе к вечеру обстрел центральных кварталов города заметно усилился. До тех пор складывалось впечатление, что огонь вела лишь одна батарея с целью психологического воздействия, но теперь снаряды падали почти непрерывно: русские, как видно, подтянули значительные огневые средства крупных калибров. Поздно вечером из штаба группы армий «Висла» нас известили о тяжелых оборонительных боях, которые ведет 9-я армия на линии Люббен-Губен-Франкфурт-Фюрстенвальде. Поэтому она не могла, согласно приказу, перегруппироваться для атаки в западном направлении и соединиться с армией Венка. Передовые части русских в это время уже вышли в район южнее Потсдама и юго-восточнее Бранденбурга. Как сообщили из штаба 12-й армии, им пока не удалось выстроить сплошной рубеж обороны или создать ударный кулак из боеспособных соединений для прорыва извне блокады Берлина; более того, войска 12-го корпуса разделились на самостоятельные группы и вели бои с наступающим противником.

В ночь на 24 апреля Гитлер издал приказ о расформировании Верховного главнокомандования сухопутных войск и передаче его функций Верховному главнокомандованию вооруженными силами Германии и о слиянии армейского Генерального штаба со ставкой вермахта под общим руководством генерала Йодля, который в конце концов осуществил свою давнюю мечту, хотя слишком поздно.

Вечером 24 апреля поступила не подтвержденная пока из других источников информация о встрече близ Кетцина, в 15 километрах к северу-западу от Потсдама, передовых частей маршала Конева, наступавших на Берлин с юга, с такими же частями маршала Жукова, прорывавшимися к столице Третьего рейха с севера.

К полуночи 24 апреля появились первые признаки того, что сопротивление с нашей стороны заметно возросло; сказывались драконовские меры военно-полевых судов и беспощадная тотальная мобилизация всех гражданских лиц, способных носить оружие, которую осуществили Геббельс и Борман еще в течение прошедшего дня. Высказанное ранее предположение о том, что русские подтянули значительное количество артиллерии, подтвердилось полностью 25 апреля, когда противник ровно в 5.30 открыл ураганный огонь по центральным кварталам Берлина. Продолжался обстрел около часа, а потом он вновь принял уже знакомую форму психологического давления. Около 10.30 нам было приказано явиться к Гитлеру с докладом. В приемной мы застали уже ожидавших Бормана и Лоренца, постоянного представителя министерства печати в ставке фюрера. После коротких взаимных приветствий мы проследовали в кабинет Гитлера. Не успел Кребс приступить к докладу, как Лоренц прервал его и попросил разрешения проинформировать собравшихся о последних событиях.