Гитлер. Утраченные годы. Воспоминания сподвижника фюрера. 1927-1944

Одним из моих двух самых ценных контактов был Рудольф Дильз, служивший при Брюнинге шефом антикоммунистической безопасности, и из-за административного гения его назначили первым руководителем гестапо – все еще (главным образом) полицейской организации. А другим был Генрих Гиммлер. Дильз был неутомим. Это был обученный офицер безопасности того типа, который в любой стране обычно не носит лайковых перчаток. Но то, что он делал, было предписано законом. Он не только был возмущен вольностями, которые себе позволяли CA и СС, но и противодействовал им, когда мог. Мы с ним обычно встречались на приемах в разных местах Берлина, и я передавал ему подробности дел, на которые меня просили обратить внимание. Довольно часто это приносило желаемый результат. Наше сотрудничество также вызывало недовольство Геринга, и он не раз предупреждал Дильза, чтобы тот не проводил так много времени в моей компании.

А с Гиммлером связь была чисто личной. При нашем общем баварском прошлом он был готов слушать неоспоримые аргументы и действовать соответственно. Таким путем я сумел добиться освобождения Эрнста Ройтера, бывшего социалистическим мэром Магдебурга, а после Второй мировой войны он обрел всемирную репутацию обер-бургомистра оккупированного Берлина. Я ничего о нем не знал, но его делом занялись квакеры, и оно привлекло заметное внимание в Англии, а меня одна из их руководителей, мисс Элизабет Говард, попросила вмешаться. Однажды вечером после ужина, не помню где, я вцепился в Гиммлера и рассказал ему, что явно можно ожидать возмущение международного сообщества, если не освободить этого человека. Гиммлер дал мне имя и номер телефона, кому надо позвонить, и дело было таким образом улажено.

В другом случае один депутат-социалист по имени Герхарт Зегер сбежал в Скандинавию, но его жена – урожденная англичанка и ребенок не могли получить разрешения на выезд. Этим делом занялась миссис Мейвис Тейт, британский член парламента, и даже появилась в моем кабинете. И снова я уладил вопрос через Гиммлера. Моей единственной ощутимой наградой за эти усилия (через несколько лет, когда я стал британским интернированным лицом) было то, что я узнал, что миссис Тейт снова выступила в палате общин и высказалась против моего освобождения. Подобных случаев были десятки. Один, о котором упоминает сам Дильз в своих послевоенных мемуарах, – это государственный секретарь Пюндер, брат кельнского юриста, ныне заметное лицо в боннском федеральном правительстве. Еще мне на ум приходят такие имена, как семья Гангофера, баварского новеллиста, и Людвига Вюльнера, исполнителя «Песни».

Еще один человек, которому я был рад помочь, – Фриц Крайзер, скрипач. Он был евреем, но опасность в ближайшее время ему не грозила. Гитлер был большим поклонником его игры. Мы были хорошими друзьями, и он не только помогал мне с оркестровкой некоторых моих маршей, но и переработал одну мою мелодию в качестве пьесы своего репертуара, назвав ее «Канцонетта». Он умел разглядеть будущее и счел разумным эмигрировать в Соединенные Штаты. Через Шахта и Нейрата я сумел устроить перевод его существенного состояния. Те из нас, у кого была возможность помочь, делали то, что было в силах.