Гюнтер Грасс

Заметим, что отношение к РАФ и особенно к Ульрике Майнхоф было в то время неоднозначное. Это не нынешние террористы, которые вызывают лишь ужас и отвращение. С Ульрикой всё было сложнее. Например, Генриха Бёлля некоторые считали ее «симпатизантом»…

Конфликт между благими намерениями и дурным поступком — а доносительство, как ни суди, едва ли может считаться хорошим поступком (хотя возможен миллион оправданий, особенно если речь идет об ужасном преступнике, которого необходимо передать в руки правоохранительных органов) — этот конфликт воспроизведен в новелле очень тонко, с потрясающими нюансами, и тут уж нечего добавить.

Множество интереснейших и значительных эпизодов минувшего столетия входят составной частью в роман Грасса. К примеру, история о том, как семья из ГДР ухитрилась смастерить воздушный шар и перелететь на нем через границу в западную часть страны. Когда-то я читала этот материал, кажется, в «Штерне», и он произвел на меня огромное впечатление.

Члены семьи долго и упорно скупали в разных городках «государства рабочих и крестьян» куски парашютного шелка (чтобы не обратить на себя внимание большими закупками) и сшивали эти куски в один огромный, из которого в итоге и был сделан шар, потом смастерили гондолу и всё, что полагается, чтобы шар взлетел и чтобы четверо взрослых и четверо детей какое-то время продержались в воздухе. Они несколько дней ждали нужного направления ветра и в конце концов у них все получилось.

А у Грасса вдобавок тринадцатилетняя девочка, наблюдавшая за приземлением, влюбилась в пятнадцатилетнего мальчика, прилетевшего на воздушном шаре. Это придает новелле еще дополнительную лирическую ноту. Любовь, правда, не имела продолжения, но запомнилась юной рассказчице на всю жизнь. Было это в 1979 году — до крушения Стены оставалось десять долгих лет.

В 1981-м некая напористая бабушка телеграммой требует от внука срочно приехать в Гамбург на похороны «гроссадмирала». Молодой человек не смеет ослушаться бабушку, с которой дружит больше, чем с отцом, — здесь, почти как в «Траектории краба», такая же настырная бабушка, помыкающая внуком. Правда, внук, к счастью, другой.

На кладбище появляются во множестве «дедушки» в «мерседесах», у каждого второго — на шее рыцарский крест, хотя они и в цивильной одежде. И все в капитанских фуражках — они, как выясняется, бывшие подводники, как и оба брата отца юноши, только те погибли в морской пучине. «Всего их, говорят, пошло ко дну примерно 30 тысяч на пятистах подлодках». И все они отправились на тот свет по приказу того самого гроссадмирала, который — к такому выводу приходит внук — «был военный преступник». Бабушка на Рождество всякий раз устраивает день поминовения, «культ погибших сыновей». Собравшиеся поют «Дойчланд юбер аллес» и «Был у меня товарищ» (старую военно-нацистскую песню).

Вдобавок ко всему для полноты картины на кладбище появляются и проходят торжественным строем юные «бравые барабанщики» в гольфах, а на улице стоит мороз. Внук спрашивает бабушку, был ли смысл в гибели подводников, и бабушка твердо отвечает, что был. Вопрос о смысле гибели огромного числа людей, как мы помним, задавал Юнгеру Ремарк во время их бесед о Первой мировой войне.

А через год от имени одного неисправимого, жаждущего реванша за проигранную войну, говорится о гордости за «национальный флаг и национальные ценности». Старый реваншист радуется, что есть молодежь, которая ценит военные флаги рейха и пытается навязать остальным немцам «свою повестку дня». Речь идет о скинхедах. Эти молодые люди понимают «глубокий смысл военного флага», и в этом рассказчик, один из «вечно вчерашних», видит залог «будущих побед».

А вот и вполне реальный эпизод — 22 сентября 1984 года перед «хранилищем для костей» под Верденом французский президент и немецкий канцлер обменялись символическим рукопожатием, которое запечатлела на фотографиях мировая пресса. В этом хранилище — часть костей и черепов ста тридцати тысяч французов, погибших в Первой мировой войне под Верденом. Сколько погибло всего, не знает никто. Говорят, около полумиллиона, и только в этом знаменитом месте. В «расширенную делегацию» от ФРГ входил, как сообщается, и Эрнст Юнгер, «живой свидетель бессмысленного жертвоприношения».

А потом автор вместе с читателем приближается к историческому моменту — за год до того, как зашаталась Стена, и прежде чем «люди почувствовали себя чужими», воцарилась «огромная радость». Было это в 1988 году, о котором рассказывал сам писатель, от своего имени. Не разделяя всеобщего ликования, он принялся рисовать углем умирающий лес (об этом он рассказывал и в других своих воспоминаниях).

Гибель леса перешагнула границу, заминированную полосу, железный занавес, разделивший не только Германию, но и Европу. Грасс поселился у друзей в избушке в Рудных горах. Там тоже погибал лес. Поблизости была дорога на Прагу.