Гюрги-Дюрги-Дюк

— Н-не успела.

— Позавчера приехала и не успела?

Разница в их возрасте составляла определенно не больше года, однако девчонка разговаривала с Юлькой так, словно была старше ее лет на десять.

— А откуда мне знать, в какой больнице он лежит? — стараясь быть спокойной, чтобы не заикаться, ответила Юлька. — Он передал, что во второй, а у вас в городе сорок штук этих вторых. Попробуй поищи!

— Я нашла, — сухо отчеканила девчонка.

Она молча достала из сумки платье и ушла в ванную переодеваться, а Юльке сразу стало ужасно неуютно в этой чужой комнате. И надо же было ей сюда заехать! И зачем приглашать, зачем клянчить «приезжайте, приезжайте», если тут ему не так уж и одиноко?

Девчонка вернулась быстро, Юлька успела только найти выключатель и рукава халата, а за тапочками под диван слазить не успела.

Теперь, при ярком верхнем свете, можно было хорошо рассмотреть гостью. Она показалась Юльке уже не такой резкой и по-мальчишески грубоватой, какой казалась раньше, даже черты лица у нее стали мягче. В первую очередь следовало выяснить, кто она, почему так бесцеремонно ворвалась в квартиру и какое, собственно говоря, отношение имеет к Юлькиному деду.

— Ты его родственница, что ли?

Девчонка молча наклонила голову.

— Это очень дорогой инструмент, — промолвила Юлька, по-хозяйски кивнув на рояль и тем самым подчеркивая свое неоспоримое право распоряжаться дедовыми вещами. — Нельзя вот так швырять на него что попало.

— А, да, — кивнула головой девчонка и убрала сумку с рояля.

— А тебя как зовут?

— У меня трудное имя, — ответила девчонка таким издевательским тоном, словно ее имя действительно было недосягаемо для Юлькиного языка. Значит, все-таки Юлька себя выдала, и девчонка заметила, что она заикается.

— У нас в классе одну девчонку дразнят Фтататитой из какой-то пьесы, — сказала Юлька. — И ничего, справляемся. Ты тоже Ф-ф-тататита?

— Нет.

— А кто же?

— Я — Дюк.

— К-кто?

— Дюк.

— Может быть, Дюка? — попыталась уточнить Юлька.

— Дюк.

— Глупость одна, а не имя!

— Есть хочешь? — очень спокойно спросила девчонка.

— Не хочу!

Девчонка со странным именем по-хозяйски, словно жила в этой квартире тысячу лет, принесла откуда-то из прихожей простыни и подушку, швырнула их Юльке — «кто же спит на голом диване!». Потом она принесла раскладушку. Что такое? Для себя?.. Она собирается спать здесь, не спросив разрешения у Юльки? Кто же здесь хозяин — Юлька, родная и единственная внучка своего деда, или эта Дюка?..

— Ты что, была у моего деда? — сухо спросила Юлька, первый раз в жизни называя деда так подчеркнуто по-родственному — «мой».

— Была.

— Когда?

— Сейчас.

— Ночью?

— Ночью.

— П-почему ночью?

— Потому что была далеко от дома. Сегодня вернулась и узнала, что он в больнице.

— А где твой дом?

— Недалеко.

— А ты с кем живешь?

— А ты?

Удивительно все-таки, до чего нагло вела себя эта Дюк!

— Ну и как его здоровье? — спросила Юлька ледяным голосом.

— Все-таки ему семьдесят четыре, — помолчав, вместо ответа сказала Дюк таким тоном, словно это она, Юлька, была виновата в том, что ему уже семьдесят четыре!

— Значит, ничего?

— Есть хочешь?

— Нет!

— Тогда спи.

Ничего себе!

Дюк ушла на кухню и принялась там возиться с кастрюлями — совсем как мать вечерами, когда Юлька укладывалась спать. Вот еще! Надо все-таки в конце концов выяснить, кем приходится она Юлькиному деду! В конце концов, Юльке доверили ключ от квартиры и она отвечает за ее сохранность! В конце концов, здесь стоит дорогой инструмент и вообще, наверно, есть ценные вещи. И Юлькин чемодан!..

— Значит, ты его родственница? — сердито крикнула она в распахнутую дверь кухни.

— Родственница, — отозвалась Дюк.

Надо же! Неужто она и Юльке родственница? Подумать только! Раньше это совершенно не приходило Юльке в голову. Она просто не допускала никогда мысли о том, что родственники деда могут оказаться и ее, Юлькиными, родственниками… Дюк вернулась в комнату, погасила свет, разделась, легла на свою скрипучую раскладушку.

— Одеяло дать?

— Не надо, — ответила Юлька.

— Тогда спи.

Неужто же эта Дюк думает, что Юлька вот так спокойно уснет, не выяснив своих родственных отношений с ней? В конце концов, надо было просто поставить ее на место, эту Дюк! Кем бы ни приходилась она Юлькиному деду, ближе Юльки у него все равно никого не было. Так чего же задаваться.

— Так с кем ты живешь? — снова спросила Юлька.

— С мамой.

— А она тоже его родственница?

— Тоже, — сказала Дюк. — Утром я встану рано, у меня дела в городе, а надо уехать домой с десятичасовой электричкой.

— Дальняя? — спросила Юлька.

— Пригородная, — ответила Дюк.

К тому же эта Дюк была еще и бестолковой! Юлька же яснее ясного спросила ее о матери — дальняя она родственница деду или нет. При чем здесь электричка?

— До нашей станции сорок минут ехать. Только не все электрички там останавливаются.

Когда она говорила вот так мягко и дружелюбно, Юлька даже начинала испытывать к ней симпатию, и даже голос ее вдруг делался каким-то мягким, каким-то знакомым, словно Юлька уже слышала его когда-то.

— Наш дом на холме. Его отсюда, из окна, видно, — сказала Дюк.