Give me back my life (СИ)

Думаю, никто из нас, до суда, даже и не вспоминал об этой формальности. А когда вспомнили — очень пожалели, что пошли на все это. Это заставило меня действительно испугаться, потому что 30% акций уже не принадлежали мне. Ими владел Дарен и еще несколько инвесторов. А так он хотел забрать больше половины от моих. То есть, по сути, я осталась совсем без дохода. Все-таки, с этих акций я бы не смогла получать сильно много.

Но даже это не волновало меня так сильно, как сам развод. Эти два месяца были худшими за всю жизнь. Самыми худшими.

В памяти всплывали некоторые из слушаний, после которых что-то происходило. Сам процесс всегда был одинаков. Ничто не менялось.

— Миссис Фальверт, встаньте, — каждый раз требовал судья.

Я вставала со своего места, сдерживая комок, подкатывающийся к горлу. Фамилия мужа, моя все сохранившаяся до самого развода фамилия, больно кольнула. В самое сердце. Ведь совсем скоро она вновь стала Вестман. Я снова забрала фамилию своего отца.

Села за большой деревянной стол, внимательно смотря на судью и ощущая тяжелый взгляд любимого человека на себе, снова сдерживая всхлипы и слезы.

— Миссис Фальверт, Вы клянетесь говорить лишь правду и понимаете, что несете уголовную ответственность за дачу ложных показаний?

— Да, Сэр, — я кивнула, нервно теребя обручальное кольцо на левой руке.

— В чем причина Вашего развода с мистером Фальвертом?

На долю секунды обернулась на супруга, как бы задавая немой вопрос, которого мужчина не понял. А ведь я искала поддержки. Надеялась, что он наконец поверит мне, увидит, что я все еще люблю его. Догадается, что я не лгу, что никогда не предавала его. Но в глазах все-еще-супруга была лишь уверенность в правильности своего решения и арктический холод. Поэтому я повернулась к судье обратно и ответила дрогнувшим голосом.

— Измена. Моя.

— Кто является инициатором развода?

— Он, — еще более хрипло ответила я, еле удерживаясь.

— Миссис Фальверт, признаете ли Вы свою неверность мужу?

— Нет.

По залу суда прошлась волна удивленных «ахов». За моей спиной сидело огромное количество людей. Близкие, друзья, а еще те, кто был совершенно не известен ни мне, ни, наверняка, Крису. Все, пожалуй, даже самые близкие друзья, вроде Камиллы и Шейна, сидевших в первом ряду, были уверены во моей измене. Да, я была ветреной в юности. Но это прошло. Прошло. Однако они не могли так просто в это поверить. И это ранило меня еще сильнее. Причиняло еще больше боли. Я осталась одна. Совсем одна со всем этим дерьмом. Ни поддержки, ни друзей. Ни даже денег. Этот развод стоял мне прежней жизни.

— Миссис Фальверт, у меня в руках конверт, в котором лежат фото, доказывающие Вашу неверность мужу. Поэтому, я повторяю вопрос. Признаетесь ли Вы в измене своему законному супругу, мистеру Крису Фальверту?

— Нет, Ваша Честь, — еще уверенней повторила я.

— Хорошо, Вы свободны.

На выходе из здания суда меня в тот день атаковали репортеры. Охраны у меня не было, так как этим всегда обеспечивал муж. Искать нового телохранителя времени не было — да и денег тоже -, а потому рядом был лишь адвокат — низкорослый мужчина лет 50-ти, не способный защитить меня. Я потерялась среди вспышек фотокамер, голосов, вопрос обо мне и муже. Все это мелькало вокруг, голова кружилась. Автоматически, я искала глазами в толпе Криса. И ведь он действительно был там. Стоял чуть поодаль у своей машины. Его сжатые кулаки свидетельствовали о ярости, бившей у него через край. И почему-то точно знала, что направлена она была не на меня. В какой-то момент он даже сделал шаг навстречу. Почти дошел до собравшейся толпы, но Винсент остановил его. Из-за гула я не слышала, что он ему сказал. Но это заставило мужа вернуться назад.

Теперь гнев его был направлен на продюсера. Он буквально испепелял того глазами. Но воздержался от конфликта. Это все не улизнуло и от меня. Я внимательно наблюдала за супругом, понимая, что шансов спасти наш брак уже не было. С каждым разом убеждалась, что проще было бы сказать «да» на дурацкий вопрос. Не цепляться за него.

В какой-то момент, кто-то из толпы вокруг схватил меня за руку. Желудок тут же сжался, меня затошнило. Закрыв рот рукой, я постаралась как можно быстрее пробраться сквозь толпу и добежать до большой резной двери из красного дерева, ведущей в здание суда. «Пираньи» неслись за мной до входа, делая новые кадры. Схватившись за ручку, я забежала в здание. Долетела до женского туалета, где меня вывернуло сразу же.

Токсикоз. От этой хрени мне уже ничто не помогало. Ни таблетки, ни другие средства, которые выписал врач. Это сводило с ума. И чем больше я нервничала, тем больше протестовал малыш и тем чаще меня тошнило.

— Прости, маленький. Прости, — шептала, поглаживая себя по чуть-чуть округлившемуся животику.

Мне было все сложнее скрывать свои формы. Малышу было уже около 3-х месяцев. Живот рос. И теперь я могла скрыть его только за счет объемных кофт. С рубашками и любимыми топами пришлось распрощаться. Как и с каблуками. И, хотя для этого срок еще был маловат, мне все равно стало неудобно в туфлях. Их сменили удобные кеды.