Give me back my life (СИ)

Тут же мелкий вскинул голову вверх. И теперь он смотрел на меня с какой-то злобой во взгляде. Конечно, такое было не впервой. Разговоры о Чарли вечно доводили его до такой кондиции. Но сейчас мне реально показалось, что он ударит меня. И, надо признать, будет совершенно прав.

Но потом Энди выдохнул, осушил второй стакан и тихо ответил, стараясь взять себя в руки:

— Тебе нечего бояться, это уж точно. Жизнь Чарли катится по пизде, поэтому если за кого и надо опасаться, то это за нее.

В следующую секунду он скинул пару баксов на стойку, развернулся и бросив коротко «Хорошего вчера», ушел. А мне вдруг резко захотелось врезать самому себе. Я отлично понимал, в каком Энди состоянии. Он хотел выговориться. И, так уж сложилось, что недоверчивому парнишке было больше некому выговориться, кроме меня. Состояние Чарли беспокоило его. Сказать по правде, не помню, когда видел его таким в последний раз. А я снова нацепил маску тупого придурка и стал швыряться ядовитыми фразами в адрес бывшей женушки. Блять. Надо было просто заткнуться и слушать. Чтобы хоть знать, что творится с ней.

Да, черт все подери, меня она беспокоила. Я с трудом смотрел на нее и молчал. Так и хотел, несмотря ни на что, усадить девицу за стол и заставить есть все самое жирное, что существует в мире. Только бы она ела. Потому что смотреть на ее тощий скелет, обтянутый кожей и скрытый под толстовками и рубашками, было невыносимо даже для меня.

— Сука, — прорычал, вставая.

Как и мелкий, оставил чаевые на стойке и убрался в свой номер. Огромные хоромы, где я чувствовал себя не лучше, чем в крошечной клетушке размером метр на метр. Доплелся до спальни, упал на кровать и довольно быстро для самого себя отрубился — действовало опьянение.

Но, даже несмотря на алкоголь в крови, серые бездонные глаза преследовали меня вечно.

========== Часть 22 ==========

Прошло наверное около недели. Каждый день в Нью-Йорке утром шел снег. К полудню все успокаивалось, и многие люди выбирались на улицу, наслаждаясь настоящей зимой.

Я часто путешествовал по миру в разные времена года. Но настоящую зиму в этом городе застал впервые. На праздники я всегда возвращался в Лос-Анджелес или Лондон. И распорядок не менялся из года в год до появления Чарли в моей жизни: днем сплю, а ночью выбираюсь к многочисленным знакомым на их отвязные тусовки. С Вестман все изменилось. И без улыбки те два Рождества, что мы встретили вместе, вспоминать было невозможно. Я помнил все до малейших деталей. Каждый подарок, каждый чертов день, каждую эмоцию на ее лице. Мы не сидели дома все праздники, а срывались куда-то.

В первый раз Рождество отмечали дома, в компании близких. С ее друзьями и моими. Прекрасно помню, как она улыбалась до ушей, глядя на нашу компанию. Но было ли это очередной фальшью? Я не знал. Вестман в очередной раз перевернула все мое понимание и восприятие мира. До приезда в Нью-Йорк был уверен, что да. Она была мелочной лгуньей, так прекрасно игравшей свою роль. Но сейчас… сомневался. Не мог отличить правду ото лжи. Чарли была такой счастливой, когда на следующий день мы вдвоем сорвались в Аспен кататься на лыжах и сноубордах. И очень трудно поверить, что это все было поддельным.

На следующий год мы уже оказались в доме моего братишки — Джоша. Отмечали той же компанией, убрав оттуда Энди, Джека и Дарена. Все дни до самого Нового Года провели в Сан-Франциско. А затем уехали на острова под палящее солнце, где валялись без дела еще около недели. Плавали, гуляли, отдыхали. И я прекрасно видел, как светились глаза Чарли. Все время. Этот огонек не гас никогда.

Сейчас же я был совершенно один. Впервые на Рождественские выходные я не нашел себе компанию или какое-нибудь занятие, да еще и оказался в другом, совсем непривычном городе. Остался наедине со своими мыслями, которые сжирали меня день за днем. И если до сегодняшнего дня я мог подавить это простым разговором с Энди, то сейчас такого не было. Мелкий вернулся в Анджелес вчера. Поэтому я совсем не знал, куда деваться.

Я валялся на кровати, размышляя об этом, когда в дверь постучали. Затем из холла стали доноситься голоса, а потом в спальню вошел Джек с коробкой в руках. Это была посылка, содержимое которой я и так знал.

Охранник оставил коробку на тумбочке и тихо удалился. Я же бросился открывать небольшую посылку. Ждал ее слишком долго.

Пару дней назад попросил домработницу, которая все так же жила и убиралась в моем старом доме, выслать мне это.

Вскрыв коробку, обнаружил стопку листов бумаги, исписанных вдоль и поперек аккуратным каллиграфическим почерком. То, что на них написано, уже давно знал наизусть. Это были дневники, бумаги Чарли, на которых она записывала внезапно возникающие в ее голове тексты для песен. Когда мы жили вместе, она часто могла просто сорваться с места, взять лист и начать записывать. Потом бросала их где не попадя, а я собирал и складывал в верхний ящик прикроватной тумбочки.