Give me back my life (СИ)

Она говорила мне. Открытым текстом говорила, что это не она. Не ее фотографии. Но из-за злости, из-за своей слепой ярости я не понимал ничего. Не слышал и не воспринимал. Чарли молила поверить. А я этого не сделал.

Я понял только сейчас. И суть тех сказанных ею слов пришла ко мне только сейчас. У меня нет доказательств того, что девушка на фото — не Чарли. Весомых нет. Но я вижу ее! Я знаю ее и понимаю. И только сейчас… сейчас, черт возьми, начинаю верить. Просто хочу поговорить и понять, что произошло.

Прихожу в себя, только когда ощущаю влагу на щеках. Это слезы. Мои. Последний раз плакал почти двадцать лет назад, когда не стало моей мамы. А сейчас я понимаю, что потерял жену. Единственную любимую мною девушку. И, возможно, если она не захочет говорить, не захочет прощать… потерял навсегда.

Встаю, проводя запястьем по щеке и стирая влагу. Чарли сидит всего в нескольких шагах от меня. Но они даются мне с трудом. Сокращая расстояние между нами, я понимаю, что придется преодолеть пропасть, чтобы вернуть ее. Но выбор у меня не велик, потому что без нее жить я больше не намерен.

Подхожу к девушке и усаживаюсь на корточки возле ее ног. Чарли не видит меня. Но по ее щекам все еще текут слезы. Поднимаю руку и стираю их, касаясь холодной, впалой щеки. Ее кожа бледная. Почти мертвецкого цвета. Сама она — худая. Очень. Настолько, что сердце сжимается. Я тому виной. Из-за меня эта девушка стала лишь отдаленно похожа на мою Чарли, а в ее глазах плещется столько боли…

От прикосновения, Чарли дергается и поднимает голову. Я смотрю в ее глубокие, серые глаза и понимаю, что тону в них. Боже, сколько раз они мне снились. Я называл их собственным проклятьем. А сейчас боюсь, что больше никогда не смогу увидеть. Чарли смотрит на меня и не понимает, что происходит. Касаюсь ее щеки ладонью и она… трется об нее, словно кошка. Закрывает глаза и наслаждается теплом моей кожи. Она не злится. И не отстраняется. Но на ее лице отражается боль. Слезы продолжают течь из глаз, но Чарли больше не пытается их сдержать.

— Прости меня, — сдавленно шепчу. Настолько тихо, что боюсь, вдруг она не услышит. Но Чарли слышит. Она открывает глаза и смотрит с непониманием, однако в них есть и что-то, похожее на… надежду. Поэтому я повторяю: — Прости.

Осторожно беру ее за руку и тяну вниз, сжимая в своих объятьях. Прижимаю к груди и боюсь, что она попытается вырваться. Но Чарли не делает ничего. Она просто молча сидит на моих коленях и лишь потом… обнимает в ответ. Прижимается ближе. Жадно вдыхает мой запах. Ей страшно. Страшно доверять мне; страшно, что это лишь шутка или насмешки ее разума. Она боится, что все это исчезнет в один миг. Так же, как и я.

Утыкаюсь носом в изгиб шеи и жадно вбираю в легкие ее запах. Ментола, виски и самой Чарли. Это мой собственный сорт чертовой наркоты. Я морально погибал без нее эти три года. Самых отвратительных, адских три года. Но сейчас получаю свою «дозу» в полном объеме, ощущаю, как тепло разливается внутри. Будто оказываюсь дома. Она — мой дом.

— Я никогда не изменяла тебе, — тихо, совсем тихо всхлипывает она. Я чувствую, как хрупкое тело Чарли дрожит под моими пальцами. — Это Винс. Он все устроил.

— Я знаю, слышишь? Я знаю, — аккуратно поглаживаю девушку по спине. — Прости меня, Чарли. Умоляю, прости. Прости, что не поверил. Я предал тебя, милая. И готов потратить всю жизнь, чтобы добиться твоего прощения.

— Не надо, — снова всхлип, только еще тише. — Пожалуйста, не надо. Я не могу. Я не хочу….

Мое сердце перестало биться. Она не хочет меня простить. И имеет все основания на это. Мне самому хочется удушиться от осознания, сколько боли я причинил ей. Но я не могу сдаться. Не могу больше жить без нее.

Хочу сказать, что все исправлю. Что постараюсь. Но слова застревают в глотке, когда она произносит едва слышно:

— Я была беременна, Крис. Узнала в тот день. И потом не пришла на одно из слушаний, потому что…

Снова всхлип. И я заканчиваю фразу сам. Потому что потеряла ребенка.

Если ад существует, то вот он. Мой персональный ад.

В голове лишь одна мысль. У меня мог быть ребенок. Ребенок…. Чарли носила в себе нашу совместную плоть и кровь. Моего ребенка! Но он умер. Умер из-за меня. Я убил своего сына или дочь. Его нет из-за меня и только из-за меня. Сам даже того и не зная, потому что я — эгоистичный ублюдок. Подлая тварь, предавшая собственную жену.

Я выпал из реальности. Выпал из сознания. Пришел в себя, лишь когда Чарли заерзала. Она попыталась вырваться из моих объятий. Она хотела уйти, снова хотела сбежать, закрыться от меня. Это отрезвило, привело в чувство. И вместо того, чтобы отпустить, сжал ее еще крепче.

— Мы все исправим, слышишь? Мы с тобой. Вместе, Чарли, — шептал, прижимая ее к себе. — Я обещаю.

Девушка слушала меня и успокаивалась. Не вырывалась, а расслаблялась. Она хотела этого. Хотела быть со мной. Хотела все исправить. Чарли не желала уходить, а я не мог отпустить.