Гладиатор

— Ребекка рассказала мне о тебе. Я должен был помочь тебе, укрыть тебя до тех пор, пока о деле не будет забыто. Потом, когда мы услышали, что ты сражался, потерпел поражение и был помилован Мессалиной, мы поняли, почему ты не пришел.

— Меня пугала жизнь в подполье, жизнь в непрерывном страхе, что каждую минуту могут выследить и схватить. К тому же… я надеялся победить и действительно едва не победил.

— Да, но все же ты потерпел поражение и получил пощаду из рук Мессалины. А что означает пощада, дарованная Мессалиной гладиатору, знает в Риме каждый ребенок.

Вителлий опустил голову и молчал.

— Ребекка, — продолжал Каата, — услышав обо всем этом, пришла ко мне в слезах. Она сказала, что любит тебя, что ради тебя готова на все, но против Мессалины у нее нет никаких шансов. Я постарался утешить ее и… — Каата запнулся, и Вителлий поднял голову. — Что ж, я хорошо знал отца Ребекки, а поскольку она осталась совсем одна в этом огромном городе, я решил, что вправе взять на себя заботу о ней. Сегодня мы празднуем нашу помолвку.

Вителлий стоял словно завороженный, не в силах вымолвить ни слова. На мгновение его охватило желание ворваться в дом, схватить Ребекку и бежать вместе с ней. Тут же, однако, он понял всю бессмысленность такого поступка. Может быть, Ребекка уже и не любит его? Во всяком случае, она чувствует себя в долгу перед Каатой. Он же, Вителлий, — всего лишь беглец, скрывающийся от преследования. Ему хотелось заплакать, но слез не было. Несколько секунд двое мужчин, волей судьбы оказавшиеся соперниками, молча смотрели друг на друга. А затем Вителлий повернулся и, не попрощавшись, зашагал в том направлении, откуда только что пришел.

Известие о раскрытии заговора и аресте заговорщиков привело Рим в состояние полного хаоса. Все с подозрением поглядывали друг на друга. По городу ползли дикие слухи. Самый диковинный из них гласил, что Клавдий собственноручно подписал брачный договор между Мессалиной и ее возлюбленным Силием с тем, чтобы усыпить бдительность заговорщиков. Состоянию растерянности и недоумения мог положить конец только открытый процесс над заговорщиками.

Учитывая огромный интерес римлян и большое количество обвиняемых, процесс по делу о государственной измене решено было проводить в базилике Юлия. С самого раннего утра, еще до восхода солнца, римляне начали стекаться к семи ступеням, ведущим от Виа Сакра к мраморному зданию суда. Тридцать шесть колонн разделяли зал суда на главный и два боковых нефа. Боковые нефы были предназначены для публики, немалую долю которой составляли лаудиции — профессиональные клакеры, зарабатывавшие себе на пропитание аплодисментами и громкими криками одобрения.

Заседание вел претор Рима, почтенного вида пожилой мужчина в судейской, с пурпурной каймой тоге. Рядом стояли два ликтора, а по левую и правую от него стороны сидели сенаторы. Пение труб возвестило о прибытии императора. Окруженный плотным кольцом охраны Клавдий занял место позади претора. Когда речь шла о государственной измене, приговор выносился императором, но в обсуждении дела он участия не принимал. Вел процесс претор, он же задавал вопросы обвиняемым.

Негромко перешептывавшаяся до сих пор публика разразилась громкими криками, когда несколько центурионов ввели в зал скованных попарно обвиняемых. «Мужайтесь, мужайтесь!» — призывали одни. «Да покарает вас меч!» — кричали другие.

Претор зачитал обвинение:

— В государственной измене и заговоре против императора обвиняются Гай Силий, Тит Прокул, Мнестер, Веттий Валенс, Помпоний Урбик, Санфей Трогус, Декрий Кальпурниан, Сульпиций Руфус, Юнкус Вергилиан, Траул Монтан, Суиллий Цезоний, Плантий Латеран и Гай Вителлий.

Затем последовал нескончаемый поток свидетелей. Для вынесения приговора достаточно было двух подкрепленных присягой свидетельств. Если обвиняемый не в состоянии был что-либо возразить или представить контрсвидетелей, суду не оставалось ничего иного, как признать его виновным. Многие обвиняемые признали себя виновными и даже не пробовали сказать что-либо в свою защиту, другие же отчаянно пытались спасти свою жизнь. Гай Силий признал, что намеревался при поддержке Мессалины свергнуть императора, и даже попросил, не затягивая время, казнить его. Траул Монтан, красивый молодой человек, сказал в свою защиту, что провел с Мессалиной одну лишь ночь, и то только потому, что его силой привели к ней. Его слова подтвердила одна из служанок Мессалины. Это спасло юноше жизнь.