Гладиатор нового времени (СИ)

Естественно, Берт не собирался возвращаться сам. Не сегодня. У него не было ни сил, ни желания маневрировать между капканами.

Он и так оказался в ловушке вынужденного брака без путей к отступлению, но, к собственному изумлению, обнаружил, что до сих пор дышит. До сих пор чувствует запахи и глотает кислород. Жизнь продолжалась.

Берт подумал, что не случайно приехал сюда теперь. Персональный реквием по свободе — как он решил. Свой для каждого мужчины. Для Берта им стала тишина, в которой слышался шум горной реки и шелест травы под порывами ветра.

Вынырнув из размышлений, он посмотрел на Корделию. В своих раздумьях Берт не замечал ее присутствия, и молчание было на удивление комфортным.

Корделия. Его задокументированный маленький грязный секрет.

Она тоже о чем-то размышляла, но на этот раз Берту не хотелось залезть ей в голову и выведать ее тайны.

Когда на его лицо упали первые капли, он развернулся и направился обратно к мотоциклу. Корделия пошла рядом, подстраиваясь под его неровный шаг. У них за спиной грянул далекий раскат грома. Стоило ускориться, конечно, но они все равно пробирались через высокую траву с поразительной неспешностью, словно в их распоряжении было все время в мире. Они шли, а из-под ног их взвивались тучи мошкары.

И Берт краем глазом наблюдал за Корделией. Она не обращала никакого внимания на насекомых, круживших у лица, а вот на мотоцикл — вполне.

Берта позабавило, с какой опаской Корделия подходила к любимому «зверю» Дога.

— Все в порядке? — выгнув бровь, ухмыльнулся он.

— Мне не нравится, когда что-то ходит ходуном под моей задницей, — нахмурилась она.

— Ты просто еще верхом не ездила. Вот там да. Под тобой зверюга, которой невесть что может взбрести в голову.

— Как непредусмотрительно с твоей стороны. Ты ведь считаешь себя жеребцом, — фыркнула Корделия, и Берт прыснул со смеху. Развернувшись, она свела брови и ткнула его пальцем в грудь. — Это все ты виноват! Ты плохо на меня влияешь! — обвинила Корделия.

— Зерно не прорастет, если нет благодатной почвы, — не прекращая смеяться, он поднял руки. — Я бы плакал, честно, пошли мне Боженька женщину без чувства юмора.

— А мне он тебя не послал. Мне он тебя подарил, — изумила его Корделия внезапным признанием. — Что бы я ни думала о твоей семье и о политике, ты, Берт — мой спаситель, — Корделия отвела взгляд, и ее бледную кожу залило румянцем.

Не желая сдерживать порыв, Берт шагнул к ней и крепко прижал ее к своей груди. Возможно, его «награда» оказалась не такой горькой, как он опасался.

Глава 23. Форт

Сбежать от дождя им так и не удалось. Да Берт не особо и старался. Он просто не хотел спешить. И плевать, что они промокли до нитки. Несколько первых крупных капель, упавших на плечи, почти мгновенно обратились в потоки, хлеставшие с неба и холодившие кожу. В горах августовские грозы быстро превращались в стихийное бедствие, готовое смыть любого, кто не успел скрыться от их буйства.

Берт припарковался возле маленькой хижины, которую шестью годами ранее они с Феликсом и Лешим присвоили себе. Никто, впрочем, не возражал: кому нужен ветхий домишко посреди леса? Они взялись за ремонт со всем своим мальчишеским энтузиазмом. С тех пор хижина стала их маленьким убежищем, куда они время от времени наведывались.

Было здорово летом сидеть у костра, не в лад горланить песни под гитару, пить настойку и травить байки. Позднее к основному составу присоединились близнецы. Пускай они были младше всех, зато могли похвастаться исключительным чувством юмора и легкостью в общении. Да, Трис был жестче Ланса, циничнее, но они дополняли друг друга и воспринимались единым целым. Примерно через год после вступления близнецов в отряд Берт предложил пригласить их в клуб заядлых холостяков и алкоголиков.

Холостяком Берт больше не был и все же потянулся к месту, где прежде чувствовал себя беспечным. Вот только было невозможно не заметить появления первой женщины в мужском царстве.

Накидывая на мотоцикл непромокаемый брезент, Берт размышлял. Он не знал, нравилось ли ему видеть ее здесь. На несколько мгновений он замер, прислушиваясь к своим ощущениям, затем, посмотрев поверх плеча на Корделию, усмехнулся. Она забористо выругалась, откинув с лица пряди мокрых волос, липших ко лбу.

Запоздало Берт подумал, что Корделия, маленькая и хрупкая, могла махом простудиться в отличие от него, закаленного солдата.

Поэтому он поспешил достать ключ, спрятанный за верхним дверным наличником, и отпер замок. В шутовском джентльменском жесте Берт пропустил свою даму вперед, и она быстро заскочила внутрь. Громко фыркая, словно мокрая зверушка, Корделия недобро покосилась на него.

Следом за ней в дом ворвался порыв холодного ветра, и Берт поторопился запереть дверь. Продолжая посмеиваться, он остался стоять на месте, наблюдая за Корделией. Она повернулась вокруг своей оси и осмотрела маленькую комнату с дровяной печью, парой простых шкафов, крошечным столом и двумя стульями.

— Что за дом? — спросила Корделия сквозь зубы, выбивавшие дробь.

У нее посинели губы, и Берт почувствовал вспышку вины за свое дурачество.