Гладиатор в погонах

Каретников встал из-за стола, снова стал ходить по кабинету. «М-да, ситуация поганая. – Генштабист втянул в легкие воздух, задержал дыхание, затем, надув щеки, с шумом выдохнул. – Надо бы подстраховаться. Сделать серию необходимых ходов. Как это называется в шахматах? Цугцванг… Точно, цугцванг! Обвинять никого не надо. Это будет бросаться в глаза. Надо только осторожно, очень аккуратно перевести тень подозрений с себя на стрелочника. А он у нас есть! Все правильно. Сейчас и начну. С комбрига. Его надо слегка обработать. В конце концов, хозяин положения я, и я еще могу контролировать процесс и направлять расследование в нужное мне русло».

Короткий стук в дверь:

– Разрешите, товарищ полковник?

На пороге комбриг.

– Марат Рафаилович, ну, ты уж не опускайся до такого солдафонства! – Каретников укоризненно покачал головой, улыбнулся. – Мы все-таки с тобой одного звания…

– Звание одно, только звезды разные. – Комбриг плотно прикрыл за собой дверь.

– А знаешь, где самые демократичные звезды? – генштабист хитро подмигнул комбригу.

– На небе, наверное, – неуверенно предположил комбриг.

– Нет, не угадал. На бутылочной этикетке. Присаживайся, дорогой. – Каретников достал из стола бутылку коньяка, две стопки, быстро, со скорбным лицом, наполнил их до краев:

– Давай-ка помянем ребят.

Комбриг встал. Полковники посмотрели друг другу в глаза. Каретников кивнул, молча выпили.

– Лучшее отделение у меня было, – тяжело вздохнув, сообщил Мухаметдинов. – Сейчас комплектую группу сопровождения для груза двести, не могу собрать. Все отказываются.

– Да-а, – задумчиво покачал головой Каретников, – жаль мужиков. Иконникова жаль. Хороший был разведчик. Правда, горячий, самоуверенный…

– Ну, я бы так не сказал.

– Я-то ведь его лучше знаю. Ведь отговаривал его: «Поезжайте в Хмеймим в четверг. Будет вертолетное сопровождение. А он: «Нет, поедем в среду, обещал друзьям-журналистам…»

– Да? – Комбриг недоверчиво посмотрел на генштабиста. – Я этого не знал.

– Эх, дорогой Марат Рафаилович, ты еще многого не знаешь. И где он сейчас? – Каретников пристально посмотрел в глаза комбрига. Тот неопределенно дернул плечами. – Неужели плен? Представить страшно, что они там с ним сделают.

– Но он парень, вообще-то, крепкий…

– Марат Рафаилович, – Каретников болезненно сморщился, помотал головой, – они там знаешь что с пленными вытворяют? Камни плачут… Я вот что думаю, Марат, – Каретников наклонился ближе к комбригу, доверительно положил ему руку на колено, – обкакались мы с тобой немножко. Прилетает бригада из Москвы, будет расследование. Нам с тобой надо сейчас в одну дуду…

– Как это? – Комбриг напряженно взглянул на генштабиста.

– Будем говорить, что Иконников сам настоял на этой поездке, взял все на себя…

– Но ведь он сам возражал против такой поездки.

– Марат, пойми ты, – Каретников перешел почти на шепот, – мертвых уже не вернуть, а нам с тобой эту лямку еще тянуть и тянуть. Сколько у тебя выслуги?

– Двадцать.

– Ну вот! – убежденно воскликнул Каретников. – До четвертака-то надо добрать. Так что давай так и будем говорить: инициатор и организатор этой поездки – Иконников. В конце концов, это не мой подчиненный и не твой. Так ведь?

– Ну да.

– А там, – Каретников многозначительно поднял указательный палец в потолок, – в таких ситуациях голову откручивают быстро. В секунду! Да ты сам это знаешь.

Комбриг кивнул головой, растерянно посмотрел на московского куратора.

– Ну, давай, хряпнем еще по граммульке, – Каретников быстро налил, – будем, – чокнулся своей стопкой со стопкой комбрига.

В ночной темноте по дороге осторожно шел человек. Он дошел до перекрестка дорог, остановился, фонариком подсветил лист бумаги со схемой местности. Выбрал направление, углубился в финиковую рощу, отсчитывая шаги. Вскоре он дошел до большого камня, величиной с письменный стол. Снова остановился, оглянулся, прислушался. Тишина, ни единого шороха.

Человек подошел к камню, стал копать землю под ним. Вскоре штык лопаты звякнул обо что-то металлическое. Человек откинул лопату, руками стал разгребать землю. Вытащил из тайника металлический ящик величиной с большой дипломат. Открыл его, стал перекладывать пачки долларов в дорожную сумку.

Закончив, встал с земли, еще раз оглянулся и прислушался. Ничего подозрительного. Вспотевший и изрядно вывозившийся в земле, он был очень доволен: «Ну вот, так-то будет лучше. Мне они пригодятся. А тебе больше не нужны».

Глава 10

Он проснулся на рассвете. Свет проникал через щели сарая. Было темно и холодно. Встал, похлопал себя по плечам, пояснице, сделал несколько гимнастических упражнений. Тело снова приобрело нужную гибкость.

На земле стоял кувшин с водой, на пластмассовой тарелке лежало несколько рисовых лепешек. «Эшафот отменяется», – сделал вывод Максим.