Гладиатор

Иван не стал копаться в этих атрибутах жизни, свидетельствующих сейчас только о смерти своих бывших владельцев, а еще раз осмотрел салон машины. Больше вроде бы ничего не было. Иван вспомнил про бардачок, открыл его и даже рассмеялся от удовлетворения своей находкой...

Деньги лежали аккуратными пачками, перетянутые разноцветными резинками. Иван взял одну, прикинул на глаз. Примерно миллион российскими деньгами. Купюры были в основном старые, попадались мятые и рваные. Понятно собирали-то их в одну пачку по разным местам и из разных карманов. Таких пачек было два десятка... Долларов была всего одна пачка, но, судя по ее толщине и по тому, что с одной стороны лежали десятки, а с другой - пятерки, сумма обещала быть вполне приличной.

Захлопнув бардачок и сунув в карман еще один "макаров" с двумя запасными обоймами, Иван резко вывалил остальное оружие на траву... И запылил на "Ниве" по каменистой дороге, со все увеличивающейся скоростью покидая район, где он окончил свои боевые действия в российско-чеченской войне.

***

...Неделю он блуждал по Чечне, избегая проезжих дорог и терзая "Ниву" сначала предгорным, а потом степным бездорожьем. Иван стремился на север и был озабочен только одним - не впороться ни в Урус-Мартан, ни в Грозный, ни в Гудермес.

Несколько раз его обстреливали, но он уходил от столкновения, изображая паническое бегство. И ему всякий раз верили. Что может быть естественнее страха в стране, объятой войной?

Сложнее всего оказалось перебраться через Терек. Все мосты через него охранялись слишком хорошо, чтобы рассчитывать прорваться через них на лишенной брони "Ниве". Ему не удалось бы даже сбить легонькой "Нивой" массивные шлагбаумы, а если бы он все же как-то их проскочил, то был бы неминуемо расстрелян из тяжелых пулеметов, стоящих на выездах с мостов на каждом из берегов. Соваться через посты без документов - это было бы вообще равносильно самоликвидации. И с документами-то проезд через мост оставался проблемой!..

Он двинулся сначала вниз по течению Терека, рассчитывая прорваться в Дагестан, но вскоре чуть не лишился машины, попав в прибрежных местах на участок совершенного бездорожья. Пришлось вернуться, поскольку проезжая дорога в Дагестан была слишком хорошо прикрыта чеченскими стволами.

Ему ничего не оставалось, как продвигаться в сторону Гудермеса, то проселками в одиночестве, то по проезжей дороге, прячась в группах машин и при первых признаках приближения к посту сворачивая с нее и ища объезд...

Иван чувствовал, что нельзя затягивать свое пребывание в этой стране, еще не знавшей о том, что она Ивана больше не интересует как противник и что единственное его желание - раскрошить как можно меньше чеченских голов на своем пути в Россию... Его могли втянуть в боевой контакт, и тогда ему пришлось бы убивать, хочет он этого или нет. А заставлять его забирать чью-то жизнь, когда она ему не была нужна, было бы насилием над его волей. Насилия же над собой Иван теперь просто не воспринимал, само слово "насилие" лишилось для него прежнего содержания и приобрело какое-то новое значение. Что-то вроде "прелюдии смерти"...

Ему нужно было покинуть Чечню, и как можно скорее. Только тогда он сможет идти уже своим путем - той дорогой, которую видит перед собой он, и только он, а не той, на которую его толкает чужая воля, будь то воля его командира или его Президента, его Родины или его народа... Иван осознавал себя некой суверенной личностью, способной начинать войны, выигрывать их или объявлять о выходе из них. Объявлять об этом опять же самому себе, поскольку только на него и распространялся суверенитет... И никого другого он в свои дела посвящать не собирался.

Иван решил пересечь Терек там, где его никак не ждут. Там, где на автомашинах через Терек не переправляются, поскольку это считается невозможным. Невозможным, потому что никто и никогда еще этого не делал... Ну что ж, он продемонстрирует еще один, новый способ автомобильной переправы через Терек.

Иван объехал Гудермес с севера и, спрятав машину в достаточно густом, чтобы быть использованным для минимальной маскировки, кустарнике, несколько часов наблюдал за движением поездов по железнодорожной линии Махачкала Минводы, вернее по ее ветке Гудермес - Моздок. Результаты наблюдения его удовлетворили. Поезда ходили нерегулярно: в среднем за час проходил один грузовой состав.

Он подогнал "Ниву" к более-менее пологому въезду на железнодорожное полотно и готов был пристрелить каждого, кто попытается помешать ему дождаться прохода очередного товарняка.