Гладиатор

Итак, план Ивана предусматривал точное знание распорядка дня его жертвы. Вернее, вечера. Дни Кроносов проводил в банке, который охранялся не хуже, чем управление гестапо в третьем рейхе, - на всех этажах на каждом углу или повороте коридора стояло по охраннику-автоматчику, причем в пределах видимости своих соседей-охранников справа и слева. Станция радиолокационной защиты не выключалась ни на секунду. Посетителей на входе обыскивали вполне профессионально, что исключало возможность попадания внутрь здания неучтенного охраной оружия или взрывчатки, а всех недовольных таким режимом проверки вежливо, но непреклонно выставляли вон. К тому же Кроносов, как доносила разведка Крестного, не вылезал из своего бронированного подвала. Берегся, сволочь.

Ивана интересовало, как Кроносов проводит время вечером внутри своей квартиры, занимающей пятый этаж элитного дома на Тверской. По сути дела, Ивану был доступен лишь один вид слежения - акустический. Им он и воспользовался. Представившись в домоуправлении инженером-ревизором из архитектурного надзора и даже предъявив соответствующие "корочки", только что приготовленные им самим на компьютере, Иван тщательно изучил планировку этажа и возможную его перепланировку, определил наиболее перспективные для наблюдения помещения те, которые, по его предположениям, служили Кроносову столовой, спальней и гостиной. Не попасть из пневматической винтовки в стекла окон пятого этажа мог только вовсе безрукий. В итоге на каждом из оконных стекол выбранных Иваном комнат снаружи оказалось по присоске-мембране, способной фиксировать звуки внутри помещения и передавать их кодированным сигналом на расстояние до пятисот метров. Оконное стекло само по себе - прекрасная мембрана-резонатор, нужно лишь подключиться к этой естественной системе регистрации акустической информации и передавать ее по назначению. Охрана Кроносова настолько была озабочена возможным покушением, что совершенно пренебрегала мерами безопасности против подслушивания, и антижучковая аппаратура пылилась в бездействии. На Ивановых "жучков" никто не обратил внимания.

Иван не ошибся в своих расчетах о перепланировке всего этажа в одну квартиру, и предполагаемая спальня оказалась действительно спальней, а вот на месте гостиной была столовая и, соответственно, наоборот, на месте последней гостиная. Но информация иного рода для Ивана не играла существенной роли. Единственное, что его по-настоящему интересовало - в какое время Кроносов принимает душ.

За три дня прослушивания вечерней жизни Кроносова Иван в конце концов и это выяснил с достаточной степенью точности. Приезжавший домой ежедневно ровно в двадцать два часа банкир, к примеру, минут сорок мотался из комнаты в комнату, общаясь с детьми и слушая щебет жены о каких-то проблемах со служанкой, о перспективах летнего отдыха... Она, видите ли, никак не могла решить, как ей с детьми лучше отдохнуть: поехать на французскую Ривьеру, где она была уже раза четыре и где ей чрезвычайно нравилось, или выбрать что-нибудь экзотическое - типа сафари в экваториальной Африке. Банкирша испытывала большое удовольствие, подстрелив прошлым летом антилопу в Конголезском национальном парке. Теперь она жаждала более острых ощущений и намеревалась поохотиться на буйволов и носорогов.

"Ох и жадная, должно быть, в постели сучка", - думал, слушая это, Иван.

Сильно раздраженный чем-то, скорее всего обострившейся проблемой собственной безопасности, Кроносов в ответ обложил ее трехэтажной непечатной тирадой, которая вкратце означала примерно следующее: если она страдает без вялого стручка своего французского хахаля, то пусть выпишет его сюда, дорогу банк оплатит... но ненадолго, иначе он, Сергей Кроносов, оторвет французу яйца и заставит ее их съесть; а поохотиться можно и здесь на зверей не менее диких, пусть берет свой карабин и лезет на крышу дежурить, он, мол, знает, что дюжина головорезов крутится вокруг дома, ловя момент, чтобы разбрызгать его мозг, мозг финансового гения, по асфальту.

"Сейчас он ее трахнет", - делал вывод внимательный слушатель Иван.

И точно: окно спальни начало "транслировать" стоны и выкрики... Иван вывел для себя заключение, что Кроносов чувствовал близость своей смерти - главный признак был налицо: он трахал жену ежедневно и подолгу. Измочаливал ее до того, что она и стонать-то переставала, а однажды даже заикнулась: хватит, мол, достаточно. Но только сильнее возбудила этим банкира, и Иван еще минут двадцать слушал его энергичное сопение, завершившееся сдавленным мычанием. Понимавший причину его постоянного возбуждения, Иван уловил в этих утробных звуках ноту сожаления о невозможности продолжать прятаться в женское тело, а также страх перед возвращением из женского лона на свет Божий.

Свою сексуально-психологическую процедуру реабилитации Кроносов заканчивал всегда одинаково: покряхтывая и постанывая, удалялся из зоны слышимости...

Покидая измотанную жену, Кроносов, вероятнее всего, шел принимать душ, но Ивану мало было догадок, следовало знать наверняка.