Гладиаторы

Так что же с ним делать? Уничтожить? Уничтожить и спасти тем самым двенадцать человек?

Пожалуй, этих пустоголовых, безмозглых дураков, поверивших ему, он спас бы, если бы у них не было еще одного порока, помимо глупости, которую он им мог простить. Беднягам не повезло: судьба, обделив их умом, наделила их жадностью. Ни один из них не помог ему, когда ему было тяжело, — ни один… Ни один из них не должен избежать его мести — письмо к Камиллу Скрибониану, их смертный приговор, увидит император.

Жаль, что он не передал Клеону сразу оба письма. Когда Клеон вернется, придется послать его к Марку Орбелию еще раз — с оставшимся письмом. Нарцисс, конечно же, догадается одновременно показать императору и то письмо, и это.

Хотя… Пизон насупился. А не слишком ли много славы получит Нарцисс? А не слишком ли много славы принесет он, Пизон, Нарциссу? Император приблизил к себе Нарцисса всего несколько дней назад, и теперь — новый взлет?! Взлет — за его счет! Он лукавил с сенаторами, он подличал, он лицемерил — и все для того, чтобы обладать этими письмами, а за труды его заплатят Нарциссу? Ну уж нет, не выйдет!

Одно письмо он отослал Нарциссу — это правильно, это нужно, чтобы насолить Каллисту. Как вовремя забыл он про второе письмо! Как хорошо, что оно осталось у него! Это письмо должно ему послужить — с его помощью он отнимет у Нарцисса ту славу, которую принесет Нарциссу предъявление письма Камилла Скрибониана императору.

Пизон нервно сжал рукою свиток. Вот оно, это письмо, которое должно было увенчать его месть, но как им воспользоваться? Как отомстить Нарциссу за то, что он вынужден вначале сыграть на руку Нарциссу — иначе не навредить Каллисту?

Пизон долго думал, то разворачивая свиток, то сворачивая. Нет, он не читал его — пялясь в него, он не видел букв… Пизон умел отлично злиться и завидовать, но вот с хитроумием у него было туговато.

И все же решение было найдено — наверное, его опустил перед Пизоном на ниточке некий бог, разгневанный на людскую удачливость из-за неуспеха у какой-то богини.

Пизон рассмеялся. Как же сразу он до этого не додумался! Ну конечно, если он хочет укусить Каллиста зубами Нарцисса, то ему нужно сделать так, чтобы и Нарцисс испробовал на себе каллистов укус. А сделать это можно — надо только письмо сенаторов к Камиллу Скрибониану, что он держит в руках, не отдавать ни Нарциссу, ни Каллисту, а запустить им вместо кости: пусть вольноотпущенники посоревнуются, кто скорее раздобудет это письмо! Причем им надо дать понять, в какую сторону за письмо надлежит бежать, чтобы они бежали бок о бок, состязаясь тем самым не только в ловкости ног, но и в крепости зубов.

— Я доставил письмо Орбелию, господин…

Пизон поднял глаза — перед ним стоял Клеон.

— И что же Орбелий сказал тебе?

— Я ушел сразу же, господин, не дожидаясь ответа, — ведь ты не велел мне принести ответ.

— Ладно. Теперь вот что. Видишь этот свиток? (Клеон качнул головой.) Этот свиток ты должен доставить Камиллу Скрибониану, легату Далмации, — это мое письмо к нему. Отправляйся немедленно! Вот тебе на дорогу — здесь пять тысяч сестерциев.

Клеон подхватил на лету мешок, брошенный Пизоном, и, не спрашивая ни о чем, вышел. Дорога в Далмацию была ему известна, он уже несколько раз отвозил письма Пизона Камиллу Скрибониану, другу покойного отца сенатора, так что в распоряжении Пизона он не усмотрел ничего удивительного. Разве только сумма, названная Пизоном, была больше обычной — обычно Пизон ограничивался двумя, ну, тремя тысячами сестерциев.

Пизон взял стиль и пододвинул к себе вощеную табличку. То, что письмо сенаторов повез в Далмацию Клеон, должны были узнать оба лукавых вольноотпущенника — и Каллист, и Нарцисс, — чтобы, узнав об этом, устроить меж собой состязание: кто быстрее нагонит Клеона и отнимет у него письмо, тот и получит в виде приза милость императора.

Пизон написал на табличке: «Мой раб Клеон повез письмо сенаторов Скрибониану», а затем вытащил из стола еще одну табличку и написал на ней то же самое. После этого Пизон кликнул двух рабов и передал им по табличке, велев одному бежать к Нарциссу, а другому — к Каллисту. Вольноотпущенники узнают об этих табличках, конечно же, не ранее утра — их рабы не осмелятся потревожить их ночью ради каких-то деревяшек. Письмо же Скрибониана Нарцисс получит еще ночью и наверняка сразу же отправится к императору — он не настолько глуп, чтобы держать такое письмо при себе. Так что сначала Нарцисс испытает радость удачи, а Каллист — горечь поражения, и только потом они ушибутся друг о дружку.

Когда рабы удалились, Пизон поднялся из-за стола.

Итак, с Каллистом и Нарциссом все было решено. Он славно подшутил над Каллистом, настолько славно, что теперь, пожалуй, придется опасаться его мести. Да и Нарциссу перепадет немного радости, хлопот будет куда больше. А отцы-сенаторы?