Гладиаторы

Тот потряс головой.

— Братья! Он отказывается от нашего угощения. Господин не привык есть сам. Он любит, чтобы рабы ухаживали за ним!

— Ну, так окажем ему последнюю услугу! Раскройте ему рот!

Рабы схватили эгастериарха и задрали ему голову верх. Один из восставших раскрыл ему рот вставив между зубов свой нож. Другие стали горстями бросать ему соль в рот пригоршнями.

Но Скилий вмешался в процесс казни. Он растолкал рабов и всадил свой меч в горло эгастерирху.

— Хватит! Увлеклись казнями! Вы вначале добудьте победу!

— Но мы же перебили охрану, Скилий? Чего же еще?

В этот момент подошли рабы приведенные Сарматом.

— Скилий! Другие ворота чисты! Никто не ушел. А вы здесь неплохо поработали.

— Да. Возьми доспехи для твоих людей, Сармат. Они умеют держать мечи в руках и потому станут нашим ударным отрядом. Мы идем за твоими лошадьми. А поле можно уже с кавалерией пройти по другим сельским эргастериям и начать сколачивать отряды восставших.

— Ты, прав! А скоро гладиаторы поднимут Помпеи и Геракланиум! У нас будет до 5-10 тысяч бойцов. С таким отрядом можно вступать в битву и с римскими когортами.

— Вооружай своих степняков и выступай. А я здесь пока задержусь! Но скоро тебя нагоню…..

Юлия остановила свои носилки у порога дома ланисты Акциана. Рабы покорно опустили их и дворе сопровождающих факелоносцев услужливо распахнули створки, давая госпоже выйти.

— Доложите, господину Акциану, что его хочет видеть Юлия Виндекс! Он должен помнить моего отца и меня и не заставит ждать у порога!

Раб привратник у ворот молча поклонился и пропустил господу в дом. Другой раб отправился с докладом к Акциану. Через несколько минут к ней навстречу вышел сам господин ланиста.

— Юлия? Ты всегда желанный гость в моем доме. Я всегда уважал твоего отца пропретора (пропретор — наместник провинции в римской империи назначаемый сенатом) Лугудунской Галлии Гая Юлия Виндекса. Он первым восстал против Нерона! И за это достоин вечной благодарности римского народа.

— Рада, что ты не забыл имени Гая Виндекса. Я прибыла к тебе с просьбой, Акциан.

— Рад выполнить любое твое желание, прекрасная Юлия.

— Я желаю купить одного из твоих гладиаторов.

— Догадываюсь кого. Тебе нужен Децебал? Ты спасла его от смерти, и он и так принадлежит тебе! Я все знаю о твоей роли в этой истории, Юлия и мне ничего не стоит пояснять.

— Нет. Я принесла деньги и заплачу тебе. Но Децебал не должен знать, что я его выкупила. Он слишком горд, чтобы получить свободу таким образом.

— Могу я узнать, что ты желаешь делать дальше, Юлия?

— Уехать из Италии! Мне даже ненавистен воздух этой благословенной провинции куда сейчас съезжаются многие римские патриции чтобы погрязнуть здесь в кутежах и грязном разврате.

— Уехать? — задумчиво произнес Акциан. — Это хорошо бы. Может быть я бы не прав когда рвался в Италию, думая найти здесь богатство и почет?

— Нет, Акциан. Ты был прав, но ты сделал одну ошибку. Ты купил себе не тех рабов! Децебал и ему подобные никогда не склоняют голов.

— Это так и я зря потратил на него столько денег.

— Потратил? Я принесла тебе деньги, Акциан. Вот возьми этот кошель. Здесь ровно 10 тысяч сестерциев. И не возражай мне. Я сама желаю вернуть тебе эти средства.

Он бросила на столик туго набитый монетами кошелек.

— Я сделаю все так, как будто он сам добыл себе свободу и мы вместе покинем Италию.

— И он согласен на это бегство? — спросил Акциан.

— Да. Мы с ним уедем на моем корабле в дальние провинции империи и начнем новую жизнь.

— Хорошо если все произойдет так, как ты сказала, Юлия. Но боюсь, что Децебал не согласиться на такой вариант. Он вбил себе в голову идею с восстанием и вряд ли от неё откажется. А если он начнет это восстание, то его ждет смерть! Он упрям как осел и находиться в плену опасных заблуждений. Идея освободить человечество самая вредная из всех, что я слышал. Я всегда понимал, когда человек мечтает о свободе, славе и богатстве для себя. Эти люди понятны и предсказуемы. Но есть и другие. Они непременно хотят сделать счастливыми всех. На меньшее они не согласны.

— И Децебал из таких?

— А ты разве не знаешь об этом?

— Знаю, есть еще более сильное чувство, чем жажда справедливости для всех. Это любовь мужчины и женщины. Настоящее чувство — дар богов и не все дано его испытать. И ради любви ко мне он откажется от счастья человечества.

— Хорошо если так, Юлия. Я искренне желаю тебе успеха.

— Сегодня ночью ты отпустить его из казарм. Я пришлю за ним моих слуг.

— Но ты выкупила его и он уже мне не принадлежит. Хоть никто и не знает об этом, но он больше не мой раб. Конечно, отпущу. Я отдам все необходимые распоряжения рутиариям. Как только твои посланцы будут у стен казармы, его пропустят.

— Спасибо тебе, Акциан, и да хранят тебя боги!

Помпедий Руф увидел лицо центуриона Родана и все понял.

— Он ничего не сказал? Так? — спросил он иберийца.

— Да, господин. Это был крепкий и мужественный человек. Пытками его сломить было нельзя.

— И у нас теперь нет никакой нити в руках. И этот проклятый фискал куда-то запропастился. Его нигде не могут найти!

— Разреши мне это сделать, господин. Я отыщу….