Гладиатрикс

— Ни в коем случае, — ровным тоном отвечала Лисандра.

Ее так и подмывало позлить Катуволька, но мысль о том, что это будет жестоко, останавливала ее. Должно быть, Катувольк из кожи вон лез, подбирая слова. Ведь он знал, что Лисандра когда-то была целомудренной жрицей богини-девственницы. Самого-то его нимало не беспокоило, что его девушка зарабатывала на жизнь, ложась под других.

— Она бы тебе точно понравилась, — убеждал он Лисандру. — Она гречанка, как ты. А умная до чего!

Спартанке легко было вообразить этот ум, его склад и направленность. Она против воли презрительно скривила губы, но Катувольк ждал от нее ответа, и ей пришлось быстренько превращать этот надменный изгиб в вежливую улыбку.

Потом их повозка благополучно въехала в ворота гладиаторской школы.

— Ну вот мы и дома, — сказал Катувольк.

Лисандра слезла наземь и огляделась, жадно впитывая все знакомое. Перестук учебных мечей, натужные всхлипы, вопли наставников… Привычная музыка луда была сладостна для ее ушей. И правда, как же здорово было наконец возвратиться домой.

— Лисандра!..

Она повернулась. К ней со всех ног мчалась Вария, распахнувшая объятия. Прежде чем спартанка успела призвать маленькую рабыню к порядку, девочка обвила ее руками и крепко прижалась, уткнувшись курчавой темной головенкой ей в грудь. Лисандра принялась неуклюже гладить худенькие плечи.

— Как же я тебя заждалась, — повторяла Вария.

Улыбка Лисандры получилась немного искусственной, ибо спартанцы не почитали достойным делом открытое выражение чувств, а за ее встречей с Варией наблюдало некоторое количество чужих глаз.

— Я тоже скучала, — проговорила она, выпутываясь потихоньку из цепких объятий девчушки. — Рада снова тебя видеть, Вария.

— Дай я твое новое жилье тебе покажу! — Девочка уже тащила ее за руку.

Делать нечего, Лисандра покорно дала увести себя.

* * *

Новое жилье весьма впечатлило ее.

Никакого сравнения с той крохотной клетушкой, где она обитала до игр. Вария даже успела придать покоям Лисандры домашний и отчасти обжитой вид. Она натаскала откуда-то предметы обихода, расставила цветы, украсила стены скромными изделиями собственных рук.

Лисандре немедленно захотелось выкинуть это все на помойку, но Вария желала сделать как лучше, и обижать ее не годилось. Подумав немного, девушка сказала себе, что общее убожество здешней обстановки настолько отрицало какую-либо негу и роскошь, что, пожалуй, пребывало в согласии со спартанской традицией, а значит, можно было оставить его как есть.

— Я подумала, что тебе должно понравиться, — прервал стройный ход ее мыслей голосок Варии. — Вот это, это и это я перетащила из прежнего дома Эйрианвен. Я знаю, вы с ней дружили, и подумала, что тебе захочется получить ее вещи. Сорина пыталась остановить меня, но я ее обхитрила и кое-что все же сумела забрать.

Лисандра вздохнула, очередной раз скручивая овладевшие ею чувства. Рана, которую она почитала совершенно зажившей, как выяснилось, болела по-прежнему. Спартанка взяла с ложа покрывало, поднесла его к лицу и вдохнула запах. Ей показалось, что она коснулась губами кожи Эйрианвен.

— Спасибо за заботу, Вария. Благодарю тебя.

Польщенная девочка так и расцвела.

Больше они ни о чем не успели поговорить, потому как приветствовать Лисандру явились сразу все эллинки. Кажется, они искренне рады были видеть ее, но, глядя на них после некоторой разлуки, бывшая жрица отчетливо видела, что перед ней были совсем не те женщины, с которыми она уезжала когда-то на игры в Галикарнас. Их лица и взгляды сделались жесткими. Арена наложила на них свою печать. По мнению Лисандры, перемена была весьма к лучшему. Рабыни сделались воительницами.

«Конечно, они никогда не сравнятся со мной самой ни врожденными талантами, ни приобретенными качествами. Но эти женщины вышли из кровавой купели. Они, по крайней мере, станут моими достойными сестрами по оружию».

Ей приятно было думать об этом.

XXXIX

Первые дни после возвращения в школу Лисандра упражнялась далеко не в полную силу. Ее едва окрепшее тело еще не могло осилить изматывающую работу. Поспешить, перенапрячься значило бы снова угодить в лечебницу, причем надолго.

Бальб, как обещал, наделил ее наставническими полномочиями, но она не торопилась гонять своих эллинок так, как могла и хотела бы. Ей претило давать ученицам задания, которых сама она не в состоянии была выполнить, да не как-нибудь, а превосходно. Поэтому спартанка предоставила подопечным повторять обычные для них упражнения, сосредоточившись на собственном физическом состоянии. Она подолгу бегала, разминала и постепенно нагружала все мышцы, стараясь в возможно более краткие сроки вернуть былую силу и ловкость.