Гладиатрикс

Девушка в лапах у Нестасена закричала в голос. Катувольк вскинул глаза и увидел, что огромный нубиец развернул ее к себе лицом и задрал свою тунику. Сотрапезники поддерживали его криком и улюлюканьем. Нестасен плюнул себе на ладонь, запустил руку ей между ног и весело показал приятелям влажно блестевшие пальцы. Смазав ее соками свое вздыбившиеся оружие, он с силой растопырил ноги девушки, чтобы присутствующие могли видеть все детали, устроился поудобнее на скамье и со всей животной силой вонзился туда.

Девушка отчаянно завизжала от боли, но это лишь привело его в неистовство. Подавшись вперед, он ухватил ее длинные волосы и стал тянуть, проникая все глубже.

Несчастная девчонка еще пыталась прикидываться, будто ее крики были вызваны не болью, а страстным желанием, однако Катувольк хорошо видел, как мучительно искажалось ее личико при каждом новом движении Нестасена. Нубиец что-то говорил ей. Катувольк ничего не слышал, но движение толстых губ позволяло ему угадать всевозможные гадости и непотребства. Он спрашивал бедняжку, нравилось ли ей, не хотелось ли, часом, еще?.. Маленькая потаскушка — а что ей оставалось! — сквозь слезы кивала ему, просила радеть изо всех сил.

Их у него имелось в избытке. Его бедра дергались вверх-вниз, ручищи сжимали, сминали, выкручивали, месили. Молодого галла замутило от отвращения, и все-таки он не мог оторвать глаз от нубийца, без устали загонявшего кол своей плоти в тело беспомощной жертвы. Вот он задвигался еще быстрей, так, что его собутыльники еле поспевали в такт хлопать ладонями. Глаза Нестасена сузились в щелочки, наконец он издал победный крик и излил свое семя. Судорога оргазма так сомкнула его челюсти у нее на плече, что показалась кровь.

На этом Катувольк решил, что с него достаточно.

— Ты куда?.. — не без труда ворочая языком, спросил Палка, но галл только отмахнулся.

Нестасен в это время вытащил вон свой слегка обмякший клинок и принялся понуждать девушку взять его в рот.

— Соси, — рычал он, к восторгу звероподобных приятелей. — Оближи его хорошенько. Он испачкался в тебе, грязная шлюха.

Когда девица подчинилась, Нестасен оглядел круг собутыльников и размягчено проговорил:

— Вам тоже не помешало бы отведать ее.

Девчонка жмурила глаза, кажется, боролась с приступами рвоты, но поделать ничего не могла. Нестасен пригибал ее голову все ниже.

— Ну, кто будет следующим? — смеясь, обратился он к своим друзьям. — Кому неймется?..

— Мне, пожалуй. — Катувольк заставил себя весело улыбнуться.

Приятели Нестасена изумленно смотрели на безрассудного наглеца, отважившегося встрять в их веселье.

— Ты?.. — Нестасен отшвырнул девку, смерил галла взглядом и вдруг расплылся в улыбке. — О да!.. Ты хочешь ее по той же причине, по которой и я. Это же все равно что раздвинуть ноги Лисандре, ведь так? Нам обоим очень этого хочется.

— Только так я могу хотя бы мысленно наказать самодовольную сучку по заслугам, — сказал Катувольк, изо всех сил надеясь, что это прозвучит достаточно правдоподобно.

Мог ли он представить себе, до какой степени велика и страшна была ненависть к Лисандре, снедавшая Нестасена!

— Я сделаю все, что хочу, а потом еще и помочусь на эту распутницу, — добавил Катувольк, снискав одобрительную ухмылку гиганта.

— Так забирай ее, мой утонченный друг, — заржал Нестасен. — Только не забудь потом вернуть.

— Вот уж сомневаюсь, — подмигнул Катувольк. — Я буду развлекать ее до-о-о-олго.

Никто не знал, какого усилия ему стоило удержаться и сей же миг не смять кулаком черную паскудную рожу.

— Пошли, — велел галл девчонке, и та кое-как скривилась в подобии игривой улыбки.

На юной, залитой слезами мордочке это выражение смотрелось попросту непристойно.

— Желаю славно повеселиться, — уже в спины им прокричал Нестасен.

Катувольк оглянулся через плечо и улыбнулся.

XXV

Войдя в триклиний, то есть пиршественную палату, Лисандра сразу ощутила взгляды гостей. Это было не то грубое простонародье, которое заполняло трибуны во время боев. Здесь собрались самые богатые и влиятельные жители Галикарнаса. В других обстоятельствах приглашение на подобную вечеринку было бы действительно великой честью, но сейчас девушка была здесь всего лишь еще одним блюдом, и это не радовало ее. Она знала, что обычная женщина уже умирала бы сейчас от ужаса, но была облачена в духовный доспех.

«Выдержка и внутренняя сила помогут мне невредимой пройти унизительное и тяжкое испытание. Я Ахиллия, не Лисандра», — напомнила она себе.