Гламур

Государственное стационарное учреждение социального обслуживания социальной защиты населения «Белевский дом-интернат милосердия для престарелых и инвалидов».

Директор — Репрынцева Инна Алексеевна. Гл. бухгалтер — Курилкина Лариса Сергеевна.

Получатель: УФК по Тульской области (Департамент финансов Тульской области ГСУСОССЗН «Белевский дом-интерат милосердия для престарелых и инвалидов».)

л/счет 02662011640

ИНН: 7122007207

КПП: 712201001

Счет: 40603810700001000009

Банк получателя: ГРКЦ ГУ Банка России по Тульской области г. Тула

БИК: 047003001

ОКАТО: 70206501000 (указывается в 105 поле платежного поручения)

Назначение платежа:

КБК 81030302020020000180 (указывается в 104 поле платежного поручения)

Адрес: 301530 Тульская область, г. Белев, ул. Краснорабочий поселок, д. 46

Тел/факс: 8 (48742) 4-40-52

dominternat@belev.tula.net

«Надо ставить острые вопросы!»

Геронтолог Эдуард КАРЮХИН начинал как врач-терапевт; в конце восьмидесятых стал членом «Мемориала», а десять лет назад организовал региональный благотворительный фонд «Доброе дело», который помогает старикам — жертвам ГУЛАГА и членам их семей. Гулаговцами деятельность фонда не ограничивается, он имеет 50 региональных отделений по стране. Карюхин уверен: отчаянное положение стариков в России — не только следствие государственной традиции. Старики, считает он, должны быть не только объектом, но и субъектом правозащиты.

— Почти в каждом районном или областном центре наблюдаю одну и ту же картину: стоят рядом детдом и дом престарелых. В первом — либо изобилие, либо, во всяком случае, относительное благополучие, во втором — кричащая нищета, иногда опрятная, иногда не очень. Понятно, что для власти старики — шлак, «отработанный материал», выключены из экономики — значит, выключены из жизни, но все же...

— С моей геронтологической колокольни это выглядит так. Все это в контексте, в канве социальной политики государства в отношении престарелых людей, так называемой политики старения — ageing policy. В России эта модель — ограничение всех ресурсов в отношении пожилых людей — многовековая. Посмотрим ретроспективно — эта часть населения всегда была бедной, и в Руси, и в России, и в СССР — пусть относительно, но бедной. Последние пять лет страна задыхалась от денег — старики все равно оставались самыми бедными. Экономический рост последних лет не был направлен на преодоление бедности. Социологи тоже задаются вопросом: почему именно пожилые выбраны жертвами? Еще в 1995 году я прочитал, процитирую: «Фокус бедности искусственно сосредоточен вокруг пожилых в силу их низкой социальной активности». То есть они не сопротивляются. Они не борются. Это проблема не только российских стариков.

— Ну как не сопротивляются? Посмотрите на контингент красных митингов. Основная массовка. Когда тысячи человек выходят на площадь, как, например, в Ижевске, и основная часть из них — пенсионеры, можно ли говорить о низком уровне протестной активности?

— Это тоже происходит во всех странах. Участие в митингах не есть пример сознания своей значимости, — здесь больше политической манипулируемости. Правые партии, впрочем, вообще не опираются на политику старения. Они делают ставку на молодежь, пожилые не фигурируют в их программах.

Наши старики не сопротивляются дискриминации — у них заниженная самооценка. Люди пожилые нам что говорят: «Вот я сорок лет проработала, а у меня как был один шкаф и диван, так он и остался», — они не понимают причин своей бедности. Они склонны считать себя, например, ленивыми, плохо работавшими, что-то неправильно сделавшими в этой жизни. Склонны обвинять по преимуществу себя, а не те обстоятельства, которые сформировали их социальный статус.

По поверхностным вещам в последние годы происходит некоторое оживление дебатов. Внешне кажется, что происходит перелом. Экспертов зовут на ТВ, редакторы разрешают: говорите все, что считаете нужным. Но политика ограничения ресурсов для стариков продолжается. Меж тем группа стариков растет, демографически.

— Да, старики обманывают надежды коллективного гонтмахера — не спешат вымирать так стремительно, как хотелось бы. Ни пресловутая монетизация льгот, ни ЖКХ-беспредел не могут их уничтожить.

— Я встречал такое определение происходящего, как «социальный геноцид». Да, в чем-то согласен. Но все хотят жить, и эту волю к жизни, этот биос, который так часто видишь даже в глазах умирающего, невозможно убить. Жизнь непобедима. Поэтому очень грубые просчеты, мало того, что они подрывают сознание нации, они просто изначально неверны.

— И при всем том система соцзащиты работает. Она слаба, бедна, несовершенна, но она работает.