Глас Времени

Двадцать минут, ужасные двадцать минут, которые стали тяжелейшими в жизни Иосифа. Он дотаскивает друга до сухого участка земли и от усталости падает рядом.

«До ущелья далеко», – думает он. – «Но я дотащу… Потом совсем немного отдохну и отправлюсь искать… пищу. Может, попробовать прокормиться растительностью? Главное, не опускать руки».

Над озером концентрируется туман. Свет сверхновой звезды придает ему лазурный оттенок. Густое, тяжелое облако, как медленный осьминог, распространяется к берегу и вот-вот накроет людей. Под его покровом в воде плещутся неизвестные особи. Иосиф видит лишь слабые тени. Их истошный рев пробуждает доисторическую дрожь в теле. Ему хочется встать и бежать, но всякий раз, когда он решается это сделать, над сознанием начинает властвовать доселе неизвестная фобия. Она блокирует движения, превращая человека в стеклянную статую. Мозг тем временем отлично понимает: так делать нельзя, это гибель. Но разум становится пленником в ранее послушном теле. Наконец, Иосифу удается сдержать фобию и задуматься, отчего так происходит.

«Быть может, в этом повинна какая-нибудь программа, существующая в нас на генном уровне и скрытно шагающая за человеком сквозь тысячелетия. Хотя, какая нафиг программа? Моё окаменение, по большей части, похоже на своеобразный адреналиновый шок. Хотя в биомедицине я как алкаш в астрономии, но знаю: организм не может сам себя парализовать! Со мной что-то другое. Наверное, скоро пройдет… или нет?»

Теперь Иосифом овладевает тихий панический бред.

– Нас сожрут… – шепчет он. – Сожрут, но мы невкусные. А может, все-таки вкусные? Боже, как холодно… жуть!

А туман подползает. Всплески воды раздаются уже совсем близко. Иосиф думает о самоубийстве, но под рукой нет ничего, чем можно быстро прикончить свое дрожащее тело.

Иосиф задумывается о том, чтобы дать клятву. Ему кажется, дай он себе некий зарок, это спасет их жизни.

– Я расправлюсь с Лаббертом. – Он сводит на лице ладони. – Я вырву ему сердце и сожгу на костре. Я поступлю как язычник, как варвар, я не убоюсь ни терзаний морали, ни кары небесной. Плевать на нравственные ценности, ибо нет от них пользы, когда речь заходит о выживании. О банальном выживании плоти… выживании мяса и мышц.

Иосиф осторожно оборачивается к Лотару. Его глаза раскрыты. Значит, он был свидетелем клятвы!

– Как ты, Лотар?

– Помолчи, – губы почти не движутся. – Кажется, я умираю.

Сапфировое сияние громыхнувшей за сотни световых лет звезды становится интенсивнее. Сейчас она на пике своего взрыва, дальше будет лишь угасать. Через несколько дней, недель, а может, месяцев, на небе от нее не останется и следа. Так же, как от двух маленьких людей в окрестностях этого зыбкого берега.

Глава 10

1

Мюнхен. Сентябрь 1939

– Что скажешь, Хорст? – говорит Лабберт, вдыхая осенний воздух аэродрома. – Вот и наступил момент, которого мы так долго ждали.

Адъютант вздергивает нос к небу и улыбается. Сегодня, впрочем, как и всегда, он демонстрирует чудеса воинской дисциплины и личной привязанности. За начальником ходит, почти маршируя, расправив спину и гордо задрав голову.

– Я рад, штандартенфюрер! Рад, что всё идет по вашему плану.

– Как думаешь, что стало с теми двумя?

– Думаю, их уже нет в живых, – улыбается Хорст.

Лабберт кивает и отворачивается. Неподалеку из ангара выкатывают самолет. «И все же, – думает он, – как можно понять Высокие Законы Мироздания всего-навсего человеческим мозгом? Они умерли… но если включить машину времени и прибыть за несколько минут до их смерти… они будут живы? Неразрешимая головоломка».

Лабберт не знает – если они действительно умерли, спасти их уже будет нельзя. Прибудь ты хоть за минуту до смерти, хоть за час. Во временной линии кое-что нарушается. Случившись однажды, это «кое-что» более не имеет обратного результата.

Техники расчехляют винты «Ю-52», подготавливая машину к взлету.

– Сегодня вечером нас встретит Гамбург, – мечтательно наблюдая за работниками аэродрома, сообщает Лабберт. – Ночью оттуда отходит корабль. Пойдем под прикрытием военных судов через Северное море. Вдоль берегов Дании и Норвегии. Где-то между Британией и Исландией повернем на запад и рванем в Атлантический океан. На широте Гибралтарского пролива военный конвой отстанет, отправится выполнять другие задачи. Эту информацию из стратегических сводок сегодня утром мне предоставил один товарищ из разведки.

– Уверен, всё пройдет хорошо, штандартенфюрер. А вы уже знаете, чем займетесь… там? – в местах, где их могут услышать, Лабберт строго запретил упоминать Антарктиду. А ветер дует в сторону ангара.

– Имею кое-какие представления. В порту будет ожидать человек фюрера. Он вручит мне документы, которые я вскрою только когда ступлю на… землю. В них-то и будет распоряжение.

Авиаторы дают команду «от винта», поочередно запуская три мощных двигателя.

– Всё, Хорст. В добрый путь. Организовывай погрузку наших вещей и приглашай жену.

– А почему вы отправляетесь без жены? – с наивностью, идущей от самого сердца, интересуется Хорст.

Лабберт мечет в него грозный взгляд.