Глас Зимы

Эрвин снял с крюка на стене прежний свой клинок. Старый меч Эрвина звался «меч» - глупо давать имя инструменту, которым владеешь на уровне подмастерья. Клинок был выкован хорошим, но не лучшим мастером из хорошей, но не лучшей стали. Имелся весомый шанс, что Эрвин сломает или потеряет меч, - разумно было сэкономить. Клинок был излишне тяжел для лорда-неженки: отец питал надежды, что рука сына окрепнет, - они не оправдались. Меч Эрвина сразил полдюжины копейщиков при Уиндли (которые и так уже бежали) да десяток солдат майора Бэкфилда (в основном, подонков и голодранцев). Ни одного барона или графа, да что там — ни одного действительно опытного бойца. Однако этот меч помог Эрвину выстоять целую минуту против кайра Джемиса и сбросить с коня путевского рыцаря, завершив бескровный штурм Лабелина. Этот же меч был при Эрвине в день, когда он подписал мир с Минервой Стагфорт и стал правителем Империи вместо того, чтобы сделаться трупом. Как и вороной жеребец Дождь, безымянный меч прошел вместе с Эрвином идову тьму.

- Ты права, дорогая: я люблю эту железку и не хочу с нею расставаться.

- Тогда в чем же дело?

Раздался стук в дверь, сдобренный басовитым: «Кузен?..»

- Ты не одета для гостей, скройся!

Эрвин толкнул альтессу чуть ниже спины. Она запахнула пеньюар на груди и нагло уселась на стол.

В комнату вошел Роберт Ориджин.

- Здравия тебе, ку…

На половине приветствия он заметил Глас Зимы и растерял слова.

- Это?..

- Глас Зимы, да. Меч, который переходил от славных Ориджинов к еще более славным Ориджинам, пока почему-то не достался мне.

- Как?..

- Вчера лорд-отец подарил со словами…

«Мне больше не пригодится», - ввернула альтесса.

- ...ты его заслужил, - окончил Эрвин.

- Лорд Десмонд прав, ты заслужил… - сказал Роберт, так и не отведя глаз от меча.

- Желаешь опробовать?

Эрвин подал меч кузену. Роберт медленным, трепетным движением обнажил клинок и что-то в нем, Роберте, преобразилось. На лице смешались благоговение и грусть, в глазах сверкнули отблеском памяти славные битвы, а в морщинах легли тенями унылые годы казначейства. Роберт взмахнул мечом. И второй раз — быстрее. И третий. Глас Зимы сверкнул призрачной дугою, раздался шорохом вспоротый воздух, странная прохладца наполнила комнату. Словно боясь позволить себе лишнее, Роберт убрал клинок в ножны:

- Благодарю.

- Скажи, кузен… ты хотел бы бросить во тьму свое казначейство и…

Эрвин тронул взглядом Глас Зимы. Роберт смешался.

- Я… не искушай, кузен. Ты сам знаешь ответ. Но я не могу биться, пока не обзаведусь женой и сыном. Ориджины Первой Зимы и Ориджины Ступеней Неба… При моем прадеде, в каждой ветви рода было по дюжине молодых мужчин. Теперь ты один в Первой Зиме и я один в Ступенях. Я не смею рисковать, пока не оставлю потомство. И вам не советую, милорд.

Последнее слово указывало, что совет Роберта — предельно серьезен.

- Этого и ждал, - сказал Эрвин. - Согласен, ты прав. Однако прошу тебя об одной услуге. Она не связана с риском… надеюсь. Обучи меня фамильным приемам.

- Фамильным приемам?! - В один голос удивились альтесса и Роберт.

Продолжили порознь. Роберт:

- Разве ты ими не владеешь?

Альтесса:

- Ты собрался сражаться? Умоляю, только не это!

Эрвин отмахнулся от любовницы и ответил Роберту:

- Видишь ли, моя железка не годится для жемчужин мастерства. Признаться, в юности я не усвоил науку, но лишь потому, что меч был неподходящий. Теперь, с Гласом Зимы, я надеюсь…

- Ага, - кивнул Роберт. - Почту за честь обучить тебя. С какого приема желаешь начать?

Приемов имелось пять. Во всем мире ими владели только мечники рода Ориджин — то есть, в данный момент один Роберт. Приемы оттачивались годами тренировок, передавались из поколения в поколение, совершенствовались и видоизменялись, подстраиваясь под новшества амуниции. Каждый прием был рассчитан так, что успешное его применение гарантировало победу в поединке. Для этого приемы должны были оставаться тайной для возможных врагов. Они передавались лишь от Ориджина к Ориджину и выполнялись так быстро, что никто не смог бы точно отследить движения клинка.

Первый прием звался Кулак Светоносца. После обманного финта, снимающего защиту, прямой быстрый удар в лицо, по глазам. Смертельный для бездоспешного противника, калечащий и шоковый — для рыцаря в забрале. При юношеских тренировках Эрвина этот прием кончался на финте: во время обманной восьмерки меч выкручивался из рук и к моменту собственно атаки постыдно дезертировал.

Второй прием — Горный Грохот — заслужил свое название тем, что повергал тяжелых латников в оглушительное падение. Выполнялся с помощью даги: меч наносил рубящий удар в шею, противник вынуждено поднимал руку для блока, открывалась подмышечная впадина (слабое место латного доспеха), туда и вонзался быстрый кинжал кайра. Тут Эрвину не хватало не то ловкости, не то гибкости. «Скользи влево! Перетекай!» - твердил ему Рихард. Вместо скольжения с перетеканием Эрвин отлетал назад, наткнувшись на жесткий блок.