Глас Зимы

Что смущает — отличный вопрос. Эрвин точно знал, кто разрушил мост. Он никогда не говорил об этом с Аланис, но сложил два факта и пришел к выводам. В крушении поезда загадки не было, но тайна имелась в Менсоне. Граф Эрроубэк оказался достаточно дальновиден, чтобы толком вымуштровать свидетелей. Его люди лгали гладко, связно, уверенно. Из четкой и логичной картины их вранья напрочь выпадал несуразный поступок Менсона. За какою тьмой он решил убить любимого племянника? Какую выгоду нашел в смерти единственного человека, которому был нужен? И почему ранним утром оказался полностью одет, даже в колпаке с бубенцами? Эрвин допросил дворцовых слуг: шут всегда просыпался с трудом и вставал очень поздно, часу в десятом, если не одиннадцатом. А тут — на рассвете…

Из абсурдности этой части показаний вытекала ее истинность. «Свидетелям» Эрроубэка не было нужды сочинять подобный бред. Сказали бы просто: император утонул в реке или разбился при падении. Значит, шут с ножом действительно был. Это и волновало.

- Зачем Менсон убил Адриана?

- Милорд, Менсон был б-безумцем. Н-нельзя понять поступки тех, кого боги лишили рассудка.

- Значит, просто помутнилось в голове, выхватил кинжал и заколол? Причем как раз в миг, когда Адриану и без того грозила смерть?

- В-возможно, эти события связаны. В-вероятно, шок от падения поезда ухудшил состояние рассудка Менсона.

- А почему вы не нашли его? Кто знал Менсона, ожидал бы, что он будет рыдать над мертвым телом Адриана. Положим, потемнело в мозгу, схватил нож, убил — но когда понял, что сделал, стал бы рвать на себе волосы и лить слезы. Разве нет?

- Д-допускаю, милорд, что шуту нестерпимо было видеть дело своих рук, и он, только вынырнул из реки, сразу б-бросился бежать, куда глаза глядят.

- Заметь, как гладко отвечает, - ввернула альтесса. - Ни на секундочку не задумался.

Эрвин заметил. Эрвин начинал чувствовать злость.

Он огладил ножны, положил ладонь на рукоять Гласа Зимы, сжал пальцы. Альтесса права: приятно держать эту вещь в руке, когда злишься.

- Меч подарил мне отец. В честь того, что я разбил войско тирана, взял столицу и выиграл войну. До меня им владели лучшие воины Дома Ориджин. Клянусь, ни один из них не потерпел бы, чтобы мелкий дворянчик лгал им в лицо.

- В-ваша светлость, я говорю ч-чистую…

- Вы нашли Менсона?

- Н-нет, что вы!

- Ни живым, ни мертвым?

- Нет, нет!

- Адриан жив?

- Что?..

- Сюда.

Эрвин пальцем поманил Итана. Тот нехотя сделал шаг и оказался на дистанции мечевого выпада.

- Тело, которое прислали в столицу, принадлежит Адриану?

- К-конечно!

- Откуда вы знаете?

- Его же ос-смотрели лекари…

- Но вы не были при осмотре! Вы остались в Альмере. То есть, вы заключили смерть Адриана из одного Вечного Эфеса на трупе?

- «Г-голос Короны» напечатал р-результаты осмотра…

- «Голос Короны», подконтрольный мне! Вы слишком легко поверили в смерть любимого владыки.

- В-вы н-намекаете…

Эрвин поднялся с оружием в руке.

- Мне говорили, что для хорошего удара нужно разозлиться. А вы почти разозлили меня.

- В-ваша светлость, верьте, я н-ничего не скрываю! Все написал в отчете, б-больше нет ничего!

- Стало быть, - с грозною паузой спросил Эрвин, - не стоит рассчитывать на вашу искренность?

Что-то сложилось не так. Либо Эрвин был недостаточно страшен, либо Итан — не так уж пуглив. Агент побледнел, но не сдался:

- М-мне нечего прибавить, милорд. В-все уже сказано.

Тогда альтесса тихонько мурлыкнула:

- Рубани его, дорогой.

Эрвин округлил глаза.

- Ах, не делай лицо! Тебе же хочется. Возьми и рубани эту сволочь! Врет самому герцогу — каков подлец!

Эрвин убрал меч в ножны.

- Капитан Лид!..

Воин появился в дверях, и герцог приказал:

- Заберите этого сударя.

- Куда, милорд? - В глазах кайра хищный интерес.

- На пытки, на пытки! - Подсказала альтесса.

- В каменный мешок. Пускай осмыслит свои показания.

- Поллумеррра, - проворковала альтесса совсем уж по-кошачьи.

- Позвольте мне применить методы.

- Нет! Просто в темницу. Без прогулок, на хлеб и воду.

- Полууумерааа…

- Так точно, милорд.

Кайр развернул Итана и вытолкал прочь. Агент не сказал ни слова — ни возмущения, ни мольбы.

Альтесса качала головой, саркастично ухмыляясь.

- Ты слишком человечен, любимый. Кукловод сожрет тебя.

Он прошипел со злостью:

- Я Ориджин.

- Ты добряк. Смотри.

Альтесса поставила на стол свечу.

Прежде, чем ее пальцы выпустили воск, Глас Зимы покинул ножны, взметнулся к потолку, со свистом ринулся вниз…

Свеча отлетела и шлепнулась на пол — целехонькая.

* * *

Миновал март, начался апрель.

Эрвин не бросал тренировок, хотя результаты удручали. Желая раззлобить его, как злобят при выучке сторожевых псов, альтесса нашептывала: «Мой малыш, Кукловод тебя скушает!» Эрвин силился доказать ей и Роберту, и себе. Все больше вкладывал старания, все яростней кромсал воздух, кусал губы, скрипел зубами — но нет. Нет, и все.

Даже Роберт, при всем флегматизме, отметил:

- Кузен, с тобою что-то не то творится.

- Что не то?! - Взвился Эрвин.